В Лаббоке я осваивалась недели две.
До мая 2009 года Лаббок, друзья мои, был сухим. Не засушливым. Хотя и это тоже — засушливым достаточно, чтобы задохнуться. Но еще там не было алкоголя. Кроме как в барах и в ресторанах в определенное время. Чтобы добыть упаковку выпивки, нужно было ехать минут двадцать пять или дольше до специального алкогольного амбара, продающего бухло прямо в машины. Затариться. Вернуться назад. Ночью украдкой пронести добычу через боковую дверь женского общежития и затащить на несколько лестничных пролетов огромные чемоданы пива — или бутылки, засунутые в штаны.
Из экстремальных развлечений Лаббока — запах коровьего дерьма такой силы, что от него слезятся глаза и дико тошнит, да горячие оранжевые пыльные бури, такие плотные, что невозможно разглядеть собственную руку у себя перед носом. С песком, который вонзается в кожу мелкими злющими дьявольскими булавками, если вы решаетесь выйти из дома.
Авеню Кью, площадь Бадди Холли. Большой бронзовый памятник Бадди Холли — погуглите. Рядом аллея славы с именами великого Уэйлона Дженнингса и почтенного Мака Дэвиса[5]. В первую неделю сентября, на день рождения Бадди Холли, проходит «Бадфест». Во время фестиваля пьяные западные техасцы наряжаются в Бадди и его женщину и… холлобродят.
Город луговых собачек. Представьте себе огромное грязное пространство у черта на рогах. Оно обнесено бетонным забором высотой где-то по колено. За ним представьте себе землю, испещренную дырками. А в этих дырках — луговых собачек. Так что если напьетесь или заторчите и усядетесь на заборе посреди ночи, вы будете светить фонариком и бросаться камешками, стараясь попасть по макушкам грызунов. «Ударь крота» для взрослых. Что здесь может не нравиться?
Да. А когда я говорю, что Лаббок плоский, я имею в виду, что, подпрыгнув, можно увидеть Даллас.
Лаббок. Отличное место. Честное слово, вам стоит запомнить.
Утром в пять тридцать я шла на тренировку в бассейн, в семь завтракала, с десяти до трех были занятия, в три тридцать начинались силовые тренировки, в четыре тридцать — снова плавание, в семь — ужин. Каждый день, кроме воскресенья, вместе со сворой горячих пловчих, а потом наступала наша ночь.
Вся ночь. Каждую ночь. Столько ночи, сколько у нас оставалось до пяти тридцати утра.
Я влюбилась — или вроде того — в свою соседку по комнате в первый месяц нашего знакомства. Может, дело было в ее способностях пить, или в ее способностях ругаться, или танцевать рок-н-ролл, или в ее колонках Bose и чумовом стерео, или в том, что она была из Чикаго и считала западных техасцев кретинами, или в ее плечах, или в больших сиськах, или в ее бандане, или в рваных джинсах, или в ее трубке для травы. А может, дело было просто в ее имени. Эми. Эми, что ты будешь делать. Думаю, я могла бы влюбиться в тебя на время или даже больше, если бы влюбилась.
Не знаю, насколько много вам известно о тусовках пловцов и пловчих, но они, скажем так, впечатляющие. Почти всем, кто плавает, в колледже платят стипендию. А это означает деньги. У нас были две британки-близняшки с высветленными ирокезами. Были бесконечные техасские барби с укладкой и акцентом. Была фантастическая главная дайк, и удивительно красивая азиатка с мальчишеским телом, и загадочная румынка. А среди тех, кто с членом, был долговязый белобрысый парень по фамилии Кремер с такими же белыми, как у меня, волосами — и я влюбилась в него, как в дом из белого камня; был серфер из Южной Калифорнии, косивший под Брюса Спрингстина и Элвиса Костелло[6], и чувак-пивохлёб, был агрессивный, сексуально озабоченный жеребчик из Далласа, был парень из родного города Эми, который заправлял вечеринками в мужском общежитии, и еще куча пловцов с вечным стояком, гладко выбритых в таких местах, о которых обычные парни и не подозревают.
Скажу вам, тусовались мы эпично.
К середине года мой день начинался с тренировки в пять тридцать, продолжался тяжелым похмельем, с которым я слала к черту унылый столовский завтрак из говняного яичного порошка в семь утра, а потом и занятия в десять и одиннадцать, пила похмельное пиво и ела холодную пиццу и мороженое «Хаген-Дац» в двенадцать, слушала «Лед Зеппелин», курила траву, проходила тест раз в неделю или около того, потом силовая тренировка в три тридцать и тренировка в бассейне в четыре тридцать, и к черту дерьмовый ужин в общежитии — и вот ты сидишь среди горстки техасского скама… давайте напьемся пораньше, давайте в «Рок-Зед»[7] танцевать, и танцевать, и танцевать, и пить, и блевать, и трахаться каждый день и каждую ночь.
6
Элвис Костелло (род. 1954) — британский певец и композитор, представитель направления нью-вейв конца 1970-х.