Собирайте камни.
Вот и всё. Но только не какие попало камни. Вы же разумная женщина, так что ищите невероятное в обыкновенном. Идите туда, куда обычно не ходите одна — на берега рек. В глухие леса. В те концы побережья океана, где за вами будет некому следить. Бродите по всем водам. Обнаружив кучку камней, рассмотрите ее хорошенько, прежде чем сделать выбор, позвольте вашему взгляду сфокусироваться, используйте свою привычку бесконечно ждать. Дайте вашему воображению изменить привычное. И внезапно серый камень станет пепельным или окутается мечтой. Кольцо вокруг камня — символ удачи. Красный — всё равно что кровь земли. Синие камни заставят вас в них поверить. Узоры и пятнышки на камнях — это кусочки других стран и земель, крапины загадок. Горные породы — движения земли в вольной воде, облеченные в мелкую гладкую вещь, которую можно взять в руку, провести по лицу. Песчаник успокаивающий и прозрачный. Сланец, конечно, основательный. Найдите удовольствие в простых мирах на ладони.
Помогите себе подготовиться к жизни. Знайте: когда нет слов для боли, когда нет слов для радости — есть камни. Заполните в доме все прозрачные стаканы для воды камнями — неважно, что подумает ваш муж или любовник. Складывайте камни в небольшие кучки на стойках, столах, подоконниках. Сортируйте их по цвету, текстуре, размеру, форме. Отберите те, что побольше, разместите на полу гостиной, не заботясь, как отнесутся к этому гости, — выложите замысловатый неодушевленный лабиринт. Кружите меж ними, как водный вихрь. Начните угадывать запахи и звуки разных горных пород. Дайте некоторым имена, но не геологические — выдумайте собственные. Запомните их все, чтобы понимать, если какой-то потеряется или будет не на месте. Купайте их в воде раз в неделю. Каждый день носите в кармане новый камень. Уходите от нормальности, сами того не замечая. Стремитесь к невоздержанности, не беспокоясь об этом. Пусть камней будет больше, чем одежды, чем посуды, чем книг. Лежите на полу рядом с ними, иногда держите во рту те, что поменьше. Чувствуйте себя каменной, окаменевшей или каменистой — а не уставшей, раздраженной или подавленной. Ночью, в одиночестве, голая — положите один зеленый, один красный, один пепельный на разные части своего тела. Не говорите никому.
Теперь.
Спустя несколько месяцев собирательства, когда дом заполнится и разбухнет, когда наступят схватки и расслабление, когда вы увидите слишком красную кровь, начнете отсчитывать секунды и минуты и контролировать дыхание, когда отбросите всё, что вам об этом рассказывали, а потом родите утром мертвого ребенка — о чем вас, кажется, не предупредили, — и мысленно совместите слова «рожденный» и «мертвый», — обратитесь к камням. Возьмите их и услышьте эхо морей откуда-то издалека — хоть бы и из Украины. Уловите запах водорослей и почувствуйте вкус соли; ощутите, как вас задевают подводные создания. Помните, что части вашего тела рассеяны в водах по всей земле. Знайте, что почва состоит из вас. Рядами выложите на полу все младенческие одежки — подарки вам, сценарии будущего. Сядьте рядом с этими крошечными вещичками и камнями и ни о чем не думайте. Пусть бесконечные паттерны и повторы сопровождают ваше ниочемнедуманье, словно говоря: отпусти ту, другую, более линейную историю, с ее началом, серединой и концом, с ее трансцендентным концом, отпусти — мы как стихи, мы прошли километры жизни, мы прошли через многое и выжили, чтобы сказать тебе: продолжай, продолжай.
Вы увидите: есть основной, подспудный, тон и сюжет жизни под тем, о котором вам рассказали. Переплетение изображений и циклов. Почти трагический, почти невыносимый, но посильный для вашего неодолимого воображения — кому, как не вам, знать, — это ваша способность к метаморфозам, как у органической материи под действием переменчивых стихий. Камни. На них запечатлена хронология воды. Всё на свете сразу — и живое, и мертвое разом — в ваших руках.
О ЗВУКЕ И РЕЧИ
В доме родителей один из углов гостиной назывался «углом плаксы». Пока рыдаешь, нужно было стоять в нем, лицом к стене. Смысл в том, что плачущему должно стать стыдно. Сестра говорила мне, что как только ее отправляли в этот угол, она практически сразу прекращала реветь. Хорошо себе представляю, как она выходила оттуда с невозмутимым лицом монашки. Почти как взрослая.
Когда я появилась, почти через восемь лет после моей сестры, правила дома всё еще действовали. Но, кажется, ни одно из них со мной не срабатывало. К тому моменту, как мне исполнилось четыре, во время плача я вопила. Сильно. И плакала всё время. Плакала, когда надо было идти ложиться спать. И посреди ночи. Плакала, когда на меня смотрели люди, которых я не знала. Плакала, когда они со мной заговаривали. Плакала, когда кто-нибудь хотел меня сфотографировать. Плакала, когда меня отводили в школу. Плакала, когда мне предлагали новую еду. Плакала, когда слышала грустную музыку. Плакала, когда мы украшали рождественскую елку. Плакала, когда люди отворяли дверь в ответ на мои «гадость или сладость» в Хэллоуин. Я плакала каждый раз, когда мне нужно было идти в туалет в общественных местах. Или в ванную в чьем-то доме. Или в школьный тубзик — до тех пор, пока не перешла в седьмой класс.