— На будущей неделе.
Зал восторженно загудел.
— Возможно, чуть позже, — поправился Хорн.
Внезапно среди многих сидящих в зале внимание дока привлекло удивительно знакомое лицо. В восьмом ряду сидел черноволосый молодой человек приятной наружности. Он вряд ли являлся репортером. Он не задавал вопросы, ничего не записывал и, казалось, даже не слушал Хорна. Только поразительно живые черные глаза гипнотизера неотрывно следили за руководителем эксперимента, будто изучали его. Это было странно и довольно неприятно.
— Доктор Хорн! В последнее время стали много говорить о проникновении в наше время людей и предметов из будущего. Участились случаи прямых контактов с визитерами. Верите ли вы в подобные сообщения?
— Однозначно, наши далекие потомки уже практикуют путешествия во времени. Делают они это легко и непринужденно. И, в чем я уверен, на качественно ином уровне… Но в контакты с нашими потомками я принципиально не верю. Странники во времени должны быть достаточно мудры и тактичны, обладать новой этикой светлого мира, чтобы не нарушать гармонию прошедших времен.
— Док Хорн, сейчас вы летите в Каир. Что вы намерены там делать?
— Шеф Хроноразведки генерал Бартон принял решение увековечить память о сегодняшнем, поистине эпохальном, событии. Мы думаем, что лучшим памятником будет само напоминание нашим потомкам о первопроходцах времени. Взгляните на этот предмет, — в правой руке Хорна блеснул металлом желтый цилиндр. — Это капсула, в ней — письмо, адресованное грядущим поколениям землян. На тончайшем листе золотой фольги мы символически передали суть нашего проекта. В этой же капсуле — мнемокристалл с подробной записью первого эксперимента во времени. Капсулу я отвезу в Египет, в Гизу, там ее упакуют в полый стальной шар, а шар в свою очередь вмонтируют в специально подготовленный гранитный блок, который позже поместят в основание пирамиды Хеопса. Там же будет установлена мемориальная стела с указанием даты выемки капсулы. Мы хотели бы, чтобы наше послание было прочитано не раньше, чем через сто лет.
Хорн нетерпеливо посмотрел на часы. До посадки в гравилет оставались считанные минуты.
— Скажите, правда ли, что разработан запасной вариант возвращения?
— Я не хотел бы заострять ваше внимание на этом вопросе. Это на самом деле запасной вариант. Лишь на тот случай, если не сработает аппаратура возвращаемого модуля. А ей доверять можно.
— И все же, что грозит пилоту в случае отказа вашей электроники? Может ли он навсегда остаться в прошлом?
Доктор Хорн всплеснул руками и поморщился. На этот вопрос он предпочел бы не отвечать. Спасла его диспетчер аэровокзала, приятным голосом объявившая посадку в гравилет, следующий рейсом Нью-Йорк — Каир. Хорн заторопился, в зале началось движение, спикер объявил об окончании пресс-конференции.
— Вы не ответили на последний вопрос! — кричал дотошный репортер. — Что, если Алекс Химмель не вернется? Может ли он остаться в Прошлом навсегда?
— Однозначно: нет! — Хорн пробирался по узкому коридору в толпе провожающих и репортеров, прижимая к груди полупустой кейс. Со всех сторон к нему тянулись микрофоны, сыпались обрывки слов. — У нас все продумано! — крикнул он напоследок в многоголосую толпу и, шагнув за турникет, вздохнул свободнее и уверенной походкой направился к стеклянным дверям аэровокзала.
Этим рейсом в Каир летела правительственная делегация, салон гравилета был наполовину пуст, и Хорн очень удивился, столкнувшись лицом к лицу с черноволосым гипнотизером, которого он приметил в конференц-зале.
— Вы тоже в Каир? — спросил он надтреснутым голосом.
Не отвечая на вопрос, молодой человек жестом предложил Хорну сесть и вдруг мрачно сказал:
— Будет лучше, доктор, если вы вернете Корабль. Пока еще это возможно. Пилоту угрожает опасность.
Эксперимент. 21 июля 1947 года, понедельник
В темно-синем бархате неба над Брянском планировал транспортный самолет довоенной постройки с красными звездами на крыльях. Капитан Карл Литке, один из лучших летчиков расквартированного в Брянске авиаполка люфтваффе, с недоумением вглядывался в очертания советского самолета. Судя по обводам фюзеляжа, это был грузопассажирский «Ли-2», но как-то объяснить его непомерно высокую скорость, сравнимую со скоростью истребителя, было невозможно.
«Ну и наглец! — с восхищением думал Литке о русском пилоте. — И откуда он взялся? Почему так спокойно — днем — летит над оккупированной территорией? И сколько же у него горючего на борту, если он задумал долететь до своих? До Урала далеко… Впрочем, ему осталось жить всего несколько минут!»
Литке положил самолет на крыло и резко потянул на себя штурвал. «Мессершмитт» задрал нос и начал быстро набирать высоту, одновременно нагоняя жертву. Советский самолет, будто не замечая преследователя, не пытался ни изменить курса, ни хотя бы спикировать. Такая азиатская покорность судьбе шокировала Литке. Но, повинуясь законам воздушного боя, Карл догнал «Ли-2», поймал в перекрестье прицела его хвостовое оперение и качнул крыльями вправо-влево. Вот, мол, я, у тебя на хвосте, — защищайся, если можешь. Тем не менее, торчащий из заднего блистера «Ли-2» ствол пулемета по-прежнему тупо смотрел в облака. Стрелка на месте не было.
«Боезапас истрачен. Совсем легкая добыча, — с пренебрежением подумал Литке и вдруг заметил у противника на крыльях, там, где должны были находиться элероны, нелепые, ни на что не годные наросты. — Странный самолет! Летает вопреки всем законам аэродинамики», — пожал плечами капитан и нажал на гашетку.
Скорострельная пушка «Ме-109» обрушила шквал огня на хвост «Ли-2», но снаряды почему-то рвались в воздухе, не долетая до советского самолета. Абсолютно невредимый «Ли-2» продолжал свой путь на восток, ни разу не огрызнувшись в ответ. Ничего не понимающий и крайне раздраженный, Литке поднял «мессершмитт» чуть выше, затем обрушил его в пике и, падая на беззащитный «Ли-2», дал очередь по пилотской кабине. Свалившись на крыло и стремительно отходя в сторону, капитан успел взглянуть на свою жертву и тут же выругался сквозь зубы. Насмешливо качая крыльями, неуязвимый «Ли-2» продолжал двигаться на восток.
Холодок пробежал по спине Литке. Но не зря Карл славился в полку твердостью характера. Снова разогнав истребитель на пикировании, он решил пройти над самой кабиной «заговоренного» транспортника и разглядеть пилота. «Мессершмитт», уже не стреляя, как коршун падал на «Ли-2». Казалось, самолеты вот-вот столкнутся, как вдруг мощный удар потряс корпус истребителя. Лязг отрываемых крыльев, хруст лопающегося металла, визг вырванных «с мясом» заклепок — все звуки слились в единый протяжный рев умирающего чудовища.
За мгновение до смерти Карлу Литке показалось, что его машина врезалась в скалу. Но на самом деле истребитель лишь соприкоснулся с гравиполем, окружавшем спускаемый аппарат, замаскированный под «Ли-2». Литке ничего не успел понять и теперь, уткнувшись разбитым лицом в плексиглас фонаря пилотской кабины, безразлично смотрел остекленевшими глазами на быстро приближающуюся землю. Он умер раньше, чем осознал свою смерть.
Хроноразведка. 19 сентября 2141 года
— Кто вы такой? И что за странное требование — вернуть Корабль? — раздраженно спросил доктор Хорн, не решаясь сесть рядом с незнакомцем.
— Скорее не требование, а совет. Дружеский.
— Кто вы такой, чтобы давать мне советы?
— Спокойнее, док! Где ваше самообладание?
— Вы не ответили на вопрос.
— Сядьте, прошу вас. Безусловно, я назову себя, но мое имя ровно ничего обо мне вам не скажет… Майкл Лозовски, если хотите.
— Очень рад, — сердито буркнул Хорн. — Надеюсь, вы не террорист?!
— Нет, и даже не психопат, вы же чувствуете это. Я — эксперт правительственной Службы Спасения.
— Это название мне ни о чем не говорит. Службы Спасения чего?
— Службы Спасения во Времени, сокращенно — ССВ.
Хорн смотрел на собеседника, не мигая.
— Что это за мифическая служба? Хроноразведка — единственная в мире организация, занимающаяся проблемой перемещения во Времени.