— Осторожно, Илэвен, — сказал кто-то во мраке, — следующим можешь стать ты.
— Да чтоб тебя рыбы съели! — огрызнулся Веретено. — Думай, что говоришь.
— Вельзор прав, — сказала Листья. — Лучшая из картографов, первейший пират, самый ловкий охотник… Илэвен — главный программист Тортуги, к тому же он пишет оборону. Он в опасности.
Веретено уставился на Листью.
— Кто это? — спросил он так, словно Листья могла это знать. — Что им нужно?
Листья пожала плечами.
— Я не знаю. Но они разрушают сложившийся порядок и устраняют лидеров.
— Да, — сказал Веретено, — я догадываюсь, что у нас хотят отжать остров. Но кто? Кому это может понадобиться?
— Высокому Начальству? — предположил кто-то рядом с Вельзором.
— Бред, — ответил Вельзор.
— Бред, — подтвердил Илэвен. Бык наконец разглядел его: высокого худого человека с острым лицом и отрешённым взглядом. — Если бы мы чем-то им мешали, или они чего-то от нас хотели, они бы действовали либо миром, либо силой. Они бы не стали разводить враньё.
— Тогда кто?
— Боюсь, — сказала Листья, — мы узнаем это не раньше, чем встретимся с ними.
Бык сидел на огромном валуне посреди дикого пляжа. Он подумывал выкупаться, но было холодно, и он всё не мог уговорить себя раздеться. Он только снял ботинки и медленно перебирал пальцами ног сероватый песок, наполненный множеством мелких ракушек. Он был здесь не один. В стороне, шагах в пятидесяти, у кромки воды сидела незнакомая девушка, украшенная костяными шипами на спине и локтях. Но ей не было дела до Быка, а Бык не тревожил её, и они не мешали друг другу.
Небо затянули облака. Время от времени ветер бросал Быку горсть дождевых капель. Море было свинцового цвета, но шторма не ожидалось.
Бык ощутил присутствие Листьи до того, как она стала видимой.
— Привет, — сказал он.
— Привет.
Листья встала у него за спиной, заслонив от ветра. Стало немного теплее. Бык улыбнулся.
— Ты так и не сходил на Пальмовый рынок? — спросила она.
— Я хотел полюбоваться на чудеса. А сейчас душа у меня к ним не лежит.
— О чём ты думаешь?
— Листья, у Веретена есть имя? Человеческое имя.
— Конечно. Рафль.
— Ральф?
— Рафаэль. Произносится — «Рафль». А почему ты спрашиваешь?
— Не знаю… Что такое «простой стандарт»?
Листья хмыкнула.
— На это лучше посмотреть глазами.
Бык послушно обернулся.
Жестом фокусницы Листья извлекла из воздуха прямоугольный листок. Он переливался сотней оттенков белизны и менял фактуру — не то в зависимости от угла падения света, не то сам по себе. Холодный фарфор, светлый мрамор, мелованная бумага… Прихотливо выписанная рамочка на листке тоже менялась: бегучие ящерки среди лилий растворялись в абстрактном узоре, узор оборачивался оградой искусной ковки, и тянулся по обрешётке девичий виноград. Тремя синими цветами светились три подписи и роскошным, глубоким фиолетовым горела печать. Печать изображала двух сотрудников, сидящих за одним ноутбуком.
Сертификат на один человекочас, простой стандарт.
Глядя на листок, Бык ощутил мысленное прикосновение. Он узнал разум Листьи и охотно открылся ей, позволив показать картинку.
…Иока Ле тянулся за этим листком. Работорговец был круглолиц, розовощёк и стоял не на ногах, а на десятке толстых щупалец. Жадность снедала его, но он отдёрнул руку, будто боялся обжечься. «Я к этой штуке даже прикасаться не хочу, — буркнул он, — на ней печать Высокого Начальства. Разменяй её!.. да её и не разменяет тебе никто. Сколько здесь? Тысяча золотых? Две?»..
— Ого, — сказал Бык. — Начальство знает о Тортуге всё, даже про стандарт знает.
— Да, — ответила Листья. — Илэвен сказал правду. Если им что-то нужно, они просто приходят, как Иган за Веньетой.
— Значит, это точно не они, — заключил Бык, зная, что Листья поймёт.
Она поняла.
Холодные волны лизали берег. За выглаженной полосой прибоя сохли встрёпанные водоросли, словно срезанные космы ведьм. Девушка с шипастой спиной поднялась на ноги, постояла на ветру, расчёсываясь пальцами, и пошла к городу. Они с Листьей обменялись взглядами и кивнули друг другу. Бык снова уставился в морскую даль.
— Листья, — сказал он задумчиво, — а кто на Тортуге сильнее всех?
— М-м-м… — протянула Листья, — поодиночке? Старый Оллер. И… Веньета, не удивляйся. На Тортуге всё решают союзы. Союз Веретена — самый могущественный. Но союзы… — она умолкла и неопределённо повела рукой.
Бык понял.
Это Бык понимал очень хорошо. Союзы — они как ручьи по весне, сейчас полноводно струятся, а завтра и нет их… Кто-то пожелал разрушить старые союзы, знаменитые союзы пиратского острова. Зачем? Не загадка. Чтобы создать новые, впрямую или скрыто подконтрольные другому человеку. Но в решающий час власть над этими новыми союзами могли бы перехватить старые, прославленные, давно знакомые всем пираты вроде Алькатраса или Эммарны. Их необходимо было устранить.
«Веретено тоже будут устранять, — подумал Бык. — Веретено это знает. Поэтому он такой загнанный». И морозец побежал по коже, когда Быку пришла следующая мысль: «Капитан Аладору наверняка тоже мешает… им. И старый Оллер». Вслух Бык сказал:
— А почему не спросить у Оллера?
Листья удивилась.
— Листья, — объяснил Бык, — он же мудрый. Почему бы не пойти к нему и не спросить у него? Там, где я жил, были великие мудрецы — и среди людей, и среди Древних. И все знали: если что-то очень сложно, то стоит пойти и поговорить с мудрецом. Даже если он не знает ответа, он может сделать так, что твои мысли прояснятся.
— Веньета — тоже мудрый.
— Но не такой, — возразил Бык.
Пока он сидел в одиночестве, мысли его текли медленно. Понимание брезжило где-то на самой кромке, Бык угадывал его, но не мог поймать. Он не торопился, опасаясь спугнуть догадку. Но пришла Листья, и он должен был ей объяснить. Бык заспешил. Он обернулся к Листье и заговорил горячо:
— Мне посоветовали спросить у Оллера, если я хочу чему-нибудь научиться. Он как раз был рядом. Я пошёл к нему.
Листья фыркнула.
— Ты и вправду страшно упёртый.
— Уж какой есть, — сказал Бык. — Я спросил у него, какой совет он мне даст? Прямо так, ни про что особенное. Попросил его поделиться мудростью. А знаешь, ведь Оллер обещал капитану помощь. Сказал: «Понадоблюсь — успею»… А мне он показал памятник Основателям и ещё велел: «Перепроверь»… А я ничего не понял, но у меня было такое чувство, как будто я ошибся. Я всё ломал голову, что же это значило. Как я мог ошибиться, если ничего не понял?
— Ты должен был понять? — предположила Листья.
— Нет, нет, дело было в другом… — Бык умолк и напрягся. Листья положила руку ему на плечо.
— Так сделай то, что он сказал, — посоветовала она. — Перепроверь. Ты хорошо помнишь, что он говорил?
— Честно? Только вторую половину.
— Почему?
— Когда он рассказывал об Основателях, я смотрел на памятник. А он говорил. И ещё думал, открыто, чтобы я слышал. Но я не очень хорошо запомнил.
— О! — сказала Листья. — Может, дело в этом? Если ты разрешишь, я влезу к тебе в голову и актуализирую память.
Бык осёкся и озадаченно заморгал. Он не предполагал, что Листья это умеет, и что так вообще можно поступить.
— Если не разрешишь, не буду! — предупредила Листья. — Да я и не смогу. Илунна тебя в такую броню заковала! Люди Веретена её только снаружи пощупали, даже Илэвен не попытался тебя взломать.
— Ого, — сказал Бык. — Ну… Я тебе доверяю. Как мне эту броню снять?
— Не думай о ней, — посоветовала Листья и двумя пальцами дотронулась до его виска. — Расслабься. Думай обо мне. Думай, что мне доверяешь…
Бык глубоко вздохнул.
Он закрыл глаза и представил себе ночь, старого Оллера с его седыми лохмами, яркие звёзды, тихий плеск морских волн. Представил смеющуюся Ангу и зелёную Вирену. Сертификат, который он так и не потратил. Лучи прожекторов и скалу, встающую из пучин. Он видел бесстрастную Рара Астру и беспечную Рара Авис, Ллеулиса, Эрмундо… Делнора. Лицо Основателя, правильное и резкое, исполненное властности и высокомерия. Бык решил тогда, что Делнор похож на А-Керренталя…