Сейчас Тортуга принадлежала нескольким пиратским союзам и служила портом для множества символкораблей. Охотники и менялы, торговцы и путешественники, картографы и программисты, странствующие бойцы и все породы бездельников встречались здесь, чтобы покутить, завести интрижку, обменяться слухами и чечасами. Веретено был главой одного из союзов. Он не претендовал на верховную власть и именно поэтому много столетий оставался первым авторитетом Тортуги. Иногда его призывали судить споры и улаживать конфликты. Но главной его заслугой было введение стандартного часа. Стандартный час признавали все, даже те, кто на дух не переносил Веретено и его порядки.
«Мы не пользуемся деньгами, — объясняла найдёнышам Эфретани. — Нам ведь не нужны еда, одежда, жильё. Нам даже дышать не нужно. Но бывают вещи, которыми мы хотим владеть, а сами не можем ни добыть их, ни изготовить. Чем за них платить? Есть одна безусловная ценность — человекочас работы. Но его стоимость зависит от сил и умений каждого человека. Нет двух одинаковых чечасов. Всё было очень сложно и путано, пока не появился стандартный час. Теперь запоминайте: пятьдесят кремнийчасов — один железо-никель, пятьдесят железо-никелей — серебро, серебряная полусотня — золото».
Бык нащупал в кармане бумажный квадратик. Собираясь на берег, Листья дала ему полчаса железо-никеля и сказала: «Этого хватит, чтобы погулять пару дней. Только разменяй сначала на кремний и смотри, чтобы кто-нибудь не обжулил тебя сразу на все».
Траволатор бежал к Тортуге. Бык смотрел на залитый солнцем зелёный остров. Припекало. Ветер дул с берега, сухой и жаркий. Он доносил звуки музыки. Многоцветный город поднимался по склону Рокадеро, от морского порта к космопорту на горном отроге. Там, в вышине сейчас заходил на посадку огромный серый диск — такой же символкорабль, как «ХроноРоза» с её парусами. Бык вспоминал рассказы Эфретани и думал о вещах, которыми хотят владеть люди.
…Некоторых своих воспитанников капитан Аладору выкупил из рабства.
Бык тоже мог угодить в рабы, если бы место его рождения не защищали области фундаментальных дисфункций и смертоносные квантовые шторма. Охотники за живым товаром не любили лишнего риска.
И в минувшей жизни Бык встречал работорговцев и рабовладельцев. Он ненавидел их всей душой. Услышав о них от Эфретани, в первый миг он подумал, что здесь ему не придётся ничего объяснять. Он ошибся и сам понял это. Ясно, зачем нужны рабы там, где пашут землю сохой и валят лес топорами. Но там, где люди не нуждаются даже в воздухе для дыхания — зачем они? Он спросил и Эфретани ответила:
— Объяснять это долго, но необходимо.
Бык тогда сидел между Цейно и Ниалью. Оба они стиснули зубы и опустили глаза.
— У каждого человека есть мера личной силы, — сказала Эфретани. — Высокое Начальство называет её «предельной волей». Личная сила может расти или таять. Она может иссякнуть совсем. Тогда от человека остаётся видимое подобие, способное делать несколько простых вещей и говорить о них простыми словами, а когда плоть умирает, то не остаётся ничего. Но личная сила может вырасти настолько, что человек перестанет помещаться в судьбу, а потом — и в мироздание. Он выйдет за пределы.
— Поэтому «предельная воля», — сказал Бык.
— Да. Но за пределами есть другие пределы. И там — другие размерности. Большая рыба из маленькой бухты уплывает в океан и оказывается там очень маленькой рыбой.
— Так случилось со мной, — сказал Бык.
Ниаль бросила на него короткий взгляд и Бык умолк. Эфретани продолжила:
— Человек становится сильнее, проходя через испытания. Так говорят, и это правда. Но какое испытание сделает сильнее именно тебя — великая загадка. Ответа на неё не знает даже Высокое Начальство, а они знают очень много. Тот, кто жаждет силы, необязательно её получит. И нельзя помочь другому стать сильнее, как бы ты этого ни хотел. Но можно использовать чужую силу.
Эфретани обвела взглядом учеников. Все молчали.
— Чтобы стать сильнее, люди заключают союзы, — сказала наставница. — Самый большой и могущественный союз мы называем Высоким Начальством. Они никому не начальство, кроме самих себя. Это скорей обидная шутка, если уж на то пошло. Их силе трудно не завидовать. Есть другие союзы. И есть люди, которые научились использовать других людей против их воли.
— Обращать в рабство, — вдруг процедил Лаваро с заднего ряда. — Это так называется.
Эфретани кивнула.
— Как часто случается, рабовладельцам не нравится слово «рабы». Они называют их «батарейками». Кто-то из вас знает, что это такое, а другим я показывала.
— Некоторым это слово очень нравится, — возразил Бык. — Я знавал таких. Они звали рабами всех подряд.
Эфретани приподняла бровь.
— Ты не договорил.
— Я их убивал.
— Я так и думала, — сказала Эфретани.
Ниаль едва заметно улыбнулась Быку.
Потом Эфретани стала объяснять, как подключаться друг к другу, чтобы объединить силы. На «ХроноРозе» найдёнышей защищали Веньета и Хо Син. Ни один работорговец даже в мыслях не посмел бы лезть сюда. Но однажды, говорила Эфретани, однажды все вы станете достаточно сильными и умелыми, чтобы выжить в одиночку. Тогда вы сами решите, что вам делать. Может быть, вы останетесь с нами. Может, останетесь, пока не выплатите долг — столько, сколько сами почувствуете за собой долга. Но вы сможете и просто уйти. А наш долг — сделать так, чтобы вас больше не приходилось спасать.
И на следующий день после этого урока Бык узнал, что на «ХроноРозе» есть раб.
Эле, раб штурмана Калли. Калли украл его где-то в диких морях, где сталкивались окраинные шторма разных течений. Он точно рассчитал курс, и «Роза» прошла по тонкой грани, как танцовщица по канату, чтобы устремиться в пучину и раздобыть там одного из подобных Эле.
Лицемерие потрясло Быка. Он потерял дар речи. Некоторое время он бесцельно бродил по кораблю, но гнев придал ему дерзости и вскоре он стучался в дверь капитанской каюты.
Веньета встретил его приветливо, выслушал бессвязные ругательства и не прогнал. Он улыбался. Эта улыбка привела Быка в бешенство. Он чуть было не схватил Аладору за грудки. Но тот поднял ладонь и Бык замер на месте. В единый миг он осознал, насколько же могуч капитан. Воля его была огромна как вселенная, и все они находились внутри его воли.
— Успокойся, — сказал Аладору. — Я объясню. Эле — не человек.
Быка бросило в краску.
— И что? Раз не человек, значит, можно делать рабом?!
— Эле — не живое существо.
Бык разинул рот.
— А… кто… что же…
— Эле — текст.
— Что?
— Искусственная конструкция, надстройка для человеческого разума. Он нужен Калли, чтобы быстрее считать.
Бык бессмысленно моргал. Наверно, он выглядел полным болваном. Аладору снова улыбнулся.
— Есть странники, — сказал он, — которые защищают права осознанных снов, текстов, морских течений и тому подобного. Но я к ним не отношусь. Меня заботят только люди. Тебе предстоит увидеть и узнать ещё много удивительного, Бык. Прежде чем принимать решения, уточняй, правильно ли ты понял.
— Но Эле выглядит как человек!
— Когда я выгляжу как мегалодон, делает ли это меня акулой?
…Теперь Бык думал о рынках Тортуги.
Штурман сказал, что рынок называется Пальмовым и находится в восточной части города, если смотреть с моря. Нужно будет подняться немного вверх, туда ведёт множество лестниц. Если Бык заблудится, то может спросить дорогу у любого встречного. На Пальмовом рынке торгуют поразительными вещами, диковинами, обладающими подобием жизни… Быку хотелось посмотреть, как они выглядят — разумные морские течения, искусственные рассудки, думающие и говорящие тексты. Калли сулил ему и другие чудеса. Загоны с животными, выловленными в символморях: плотью их были сомнения и догадки, а в жилах вместо крови текло время. Пленённые сказки и вымыслы, которым мастера придали видимость плоти… Бык прикидывал, что будет полезно прислушаться к этим штукам с помощью чутья. Возможно, он поймёт что-нибудь важное и сумеет чему-нибудь научиться.