иданно столкнуться с мрачным, лобастым конкурентом из породы оч-ч-чень больших кошек, конкурентом, угрюмо взирающим на куцые палочки-копья в твоих руках и раздумывающим, а не закусить ли тобой прямо сейчас, вместо того, чтобы бегать за косулями, муфлонами или еще кем. Ривтан старался не уходить далеко от поселка, все-таки своим мальчишеским умом понимая, что встреча со львом или гибким, связанным из одних мускулов, леопардом добром для него не кончится, но что поделать, если вблизи поселка уже ничего нет, а дома братишке кушать надо. Сам полезешь туда, где и поселок уже не виден и кругом только луга и болота. Лодочка медленно дрейфовала к тростниковым плавням. Комары, висевшие тучей над водой, не досаждали Ривтану, мальчишка давно привык к ним. Где-то рядом, хрюкали дикие свиньи, выискивающие в тростнике на краю болота свои корешки. Ривтан приподнялся с днища, чтобы лучше видеть уток, копошившихся ближе к берегу. Влажная ладонь юного охотника сжала древко самодельного дротика, еще несколько таких же, собственноручно изготовленных, лежали на днище лодки. Птицы начали проявлять беспокойство, неизвестный предмет плыл в их сторону. Захлопали крылья, разгоняя круги по воде, над плавнями поднялся птичий гомон. Дальше прятаться не имело смысла. Ривтан быстро встал на одно колено, лодочка опасно пошатнулась… Мальчишка метнул первый дротик. И сразу же, один за другим, еще два. Стая уток бросилась врассыпную. Две птицы судорожно били крыльями по воде, пытаясь взлететь. Они приподнимались чуть в воздух и тут же падали обратно в болото, окрашивая воду кровью. Тихое, полусонное болото, мгновенно стало бедламом. С шумом, гамом, летящими во все стороны перьями… Оставшиеся в живых утки, все сразу, пытались подняться вверх. Ривтан, толкнул шестом лодку вперед и, подхватив раненную птицу за крыло, моментально свернул ей шею и бросил на дно лодки. Тут же, развернувшись, он попробовал достать и вторую птицу, но утка, обезумев от страха и боли, вырвалась из рук мальчишки, оцарапав ему ладони. А затем устремилась к берегу. Ривтан едва успел пробормотать вслед утке, чтобы злые духи взяли ее. Птица выскочила на берег и сразу оказалась скрытой за высокой травой. Ривтан еще раз толкнулся шестом и заскользил на лодчонке за уткой. Вода болота, ближе к берегу, дурно пахла и имела черный цвет. Едва лодчонка зашуршала в траве, растущей из болота у самого берега, как, прихватив шест, подросток, меся ногами жидкую грязь и оскальзываясь, заторопился за птицей... Оглушающий рев и визг, перемежаемый злобным рыком, сотряс болото, царство болотной тины и топких земель. Неисчислимое множество гнуса сорвалось с тростника, окружающего болото и темным облаком, прорываемым, иногда, жужжащим полетом мух, повисло над водой. Стадо диких кабанов, никогда не отличавшихся большим терпением, возглавляемое старым, украшенным шрамами, секачом, затолкав в середину своих визжащих, бурых от грязи, хрюшек и поросят, пошло в атаку на притаившегося в траве льва. Оголодавший, изгнанный из прайда, молодой лев-самец не хотел расставаться с добычей. Пустота в животе давила ему на мозги. Он зарычал и прыгнул навстречу кабанам. Кабаны, ни на секунду не задерживаясь, катком пронеслись по траве, сминая все на своем пути. И проломились дальше, за кусты. Молодой лев бездыханным остался лежать на земле. Кривясь и бледнея, Ривтан выполз на прогалину. Именно на краю этой прогалины, разыгралась битва кабаньего стада со львом. Ривтану повезло, духи селения схоронили его. Мальчишка вовремя успел увидеть красные, налитые кровью глаза кабанов и внезапно наступившую тишину. Он даже заметил прыгнувшего навстречу кабанам огромного, желтого зверя – льва. Ободрав руки, ноги и все, что можно, подросток мигом вскочил в гущу тростника, росшую по краю прогалины. А теперь желтый зверь валялся мертвым, а невезучая утка была вбита в грязь до такой степени, что, даже вечно голодные шакалы побрезговали бы ей. Птица лежала как раз на полпути между мертвым желтым зверем и Ривтаном. Болезненно дергаясь при каждом вздохе, мальчишка пошел к мертвому льву – любопытство, обычное мальчишеское любопытство гнало его, да и от птицы, вдруг, что-то, да осталось. Но чем ближе Ривтан подходил к утке, тем лучше видел – там уже брать нечего. Мальчишка поискал глазами какую-нибудь палку - свой шест он потерял, когда летел в кусты - чтобы подковырнуть втоптанный в землю комок и неожиданно услышал шевеление впереди себя. Ривтан поднял взгляд и оцепенел. Гигантский желтый зверь, шатаясь, вставал на лапы. Подросток, сразу забыл об утке и о боли, и попытался шагнуть назад, но ноги, словно, одеревенели... Лев мотнул головой, столкновение с кабаньим стадом не убило его, а лишь оглушило. Зверь жалобно мяукнул, и, неожиданно, заметил мальчишку. Слюна потекла у льва из пасти… Высоко в примыкающих к морю горах, там, где вершина постоянно укрыта плотным слоем снега, в пещере, несколько полуголых некрасивых, толстых женщин в длинных шерстяных юбках, ткали большое, широкое покрывало. Вдруг одна из них вскрикнула, уколовшись пальцем обо что-то, и нечаянно оборвала вылезшую из покрывала нить – жизнь неудачливого охотника-мальчишки… Подросток, уже убегавший к болоту, к совсем рядом находящейся лодке, внезапно споткнулся. Лев, на какой-то миг, казалось, застыл в прыжке… - …Спасение, вот оно, рядом, стоит только руку протянуть… - Ривтан думал, что он успел, что он уже протянул руку к лодке… Но последнее, что почувствовал мальчишка, было жаркое дыхание льва. Прошло несколько столетий. Высохло болото, где охотился мальчишка, исчезло само селение у моря. Река, протекавшая рядом с селением, измельчала и из широкой, полноводной красавицы превратилась в небольшую, дряблую речушку, жалкий остаток прежнего величия. Изменилась природа и редкими гостями на равнине у моря стали дикие свиньи, прежде в изобилии встречавшиеся у болот… Чужие племена, переселяясь, проходили этой равниной, пользуясь ею, как широкой торной дорогой, дорогой, ведущей из Азии в Африку и обратно. По пути волны пришельцев охотились на зверей, ловили рыбу в прежде большой, а теперь мелеющей, год от года, реке. Собирали урожай на не ими возделанных полях. Неизвестно когда, спасаясь от очередного нашествия, ушли и сородичи Ривтана, навсегда покинув родные места. Минуло еще несколько веков. Давно уже порос травой и кустами холм, где, когда-то, стоял поселок рыбаков, давно уже другие племена жили возле моря и место древних богинь судьбы, некрасивых толстых женщин в горной пещере, занял грозный волосатый бог пришельцев, обитавший со своей подругой, злопамятной покровительницей племен, где-то на небесах.… Молния разодрала небо, и сразу хлынул проливной дождь. Небольшой караван, состоявший из телеги, запряженной 2 ослами, и десяти человек, остановился и, спешно свернув с лесной дороги, попытался укрыться под сенью громадных деревьев. Деревьев, стоявших тесной стеной.- Тюки, тюки плотней закрывай,- спрятавшись под деревом, командовал высоченный чернобородый детина в шерстяной накидке. Накидке, наброшенной поверх длинного, ниже колен, крашенного в черный цвет, одеяния. Двое людей, в мгновенно промокших до нитки, таких же шерстяных, только попроще, накидках, в коротких колпаках на кудлатых головах, быстро тащили, ухватив за упряжь, запряженных в телегу ослов. Еще двое подталкивали повозку сзади. - Это может быть надолго, - взглянув на небо, проронил толстый, низкорослый человек, укрывшийся вместе с детиной под деревом. Человек с крепкой шеей, торчащей из ворота грубой рубахи и не меньшей, чем, у высоченного детины, бородой. - Сам вижу, - буркнул великан. – Кулаб, Хетшу, ставьте навес, а ты, - обернулся высоченный бородач к толстяку,- взял бы пару человек, посмотрел по окрестностям. Сам говоришь – это может быть надолго, а леса здесь густые, зверья всякого много…- В такую погоду, - проворчал низенький, - только собаку из дома… Бунар, Хувша, берите копья и пращи, пойдете со мной. Тучи на небе сомкнулись совсем вплотную. Стало темно, как ночью, хотя день далеко не закончился. Ливень еще больше усилился, струи воды уже хлестали напропалую, сплошной пеленой застилая все вокруг. И в этой пелене, раздевшись до пояса и оставшись в одних повязках вокруг бедер, скрылось трое охотников - толстый Эйтан, Бунар и юркий Хувша. Оставшись вшестером, спутники высоченного детины, быстро соорудили из бычьей шкуры, взятой с телеги, навес для самой телеги, а потом попробовали разжечь костер под этим навесом. Ослы, привязанные к гигантскому, раскидистому дубу, выражали свое крайнее недовольство дождем и тем, что их привязали. Животные противно ревели, заглушая шум падающей с неба воды. Глава каравана, тот самый чернобородый детина Типух, тщательно проверил тюки с товаром - не подпортила ли вода драгоценный груз - масло для благовоний и, оставшись доволен, улыбнулся. Все было в порядке. Рыжий Хетшу, сын второй сестры Типуха , вместе с Кулабом, его дальним родственником, работавшим за долги, закончили, тем временем, ставить еще один навес, для людей. С громким треском гром вторично прокатился по небу. На линии недалеких гор обозначилась полоска прекращающегося ливня. С третьей попытки, людям под навесом