Они прицельно стреляли по всем частям моего тела, целясь даже в горло и глаза. Одна пуля даже пробила мне гортань и я, подхватив её с помощью телекинеза, отправил горячий девятимиллиметровый снаряд к себе в рот. На всякий случай пригодится. В глаза, в нос, уши и в губы не угодило ни одной пули. Их прикрывали силовыми полями роботы-невидимки. Зато с десяток попали в лоб и щёки. Единственное, куда не целились фашисты, это в моё мужское достоинство, но не потому, что решили проявить благородство. Таким был приказ Гимлера, мечтавшего использовать меня вдобавок ко всему ещё и как быка-производителя для осеменения эсэсовских фрау. Вот ведь извращенец. Некоторые пули попадали в стальную станину, к которой я был прижат бандажами, но она и без того тряслась, так как мои мускулы были напряжены до предела. Пули, угодившие мне в коленные чашечки или край лба, срикошетировали, как от танковой брони. Те, которые угодили точно в лоб, просто отскочили, будучи сплющенными в лепёшку. Через три минуты стрельба закончилась.
Дитрих и его спутники были в шоке. Они не ожидали, что меня станут так цинично расстреливать в упор. Грета побледнела и была близка к обмороку. Работая в лаборатории своего дяди, размещённой в замке стоящем на вершине скалы, она и понятия не имела о том, что под скалой в камне вырублена пленными поляками и французами, а также чехами и немцами, арестованными гестапо и приговорёнными к смерти, тайная подземная лаборатория с небольшой тюрьмой, в которой находилось сорок пять мужчин и женщин самых разных национальностей. Это были подопытные кролики Вернера фон-Клозе, которых мне нужно было спасти, вылечить с помощью мармеладок, и переправить в предместья Лиона, в свободную от фашистов зону Франции. Что же, вскоре нашей спящей красавице Брунгильде предстояло проснуться и увидеть Третий Рейх и своего горячо любимого дядю такими, какие они есть и сделать свой выбор, а он мог быть совсем не тот, какой нужен нам, но это будет уже мой промах.
Сейчас же я стоял на одной стальной плите будучи прикованным к другой так и не склонив головы. Боли я почти не чувствовал, так слегка побаливало там, где пули сильно защемили нервные узлы. На этот раз пули вонзились в моё тело хотя и всего на несколько миллиметров и потому их донышки были видны. Наступила тишина, в которой отчётливо послышались торопливые шаги, это Гитлер, Гиммлер и профессор фон-Клозе направились ко мне. Охранники быстро перезарядили пистолеты-пулемёты, приблизились ко мне и встали передо мной метрах в пяти, нацелив на меня свои "МП-40". Они стояли не вплотную друг к другу и потому Гитлер и двое матёрых эсэсовцев, приблизившись, смогли увидеть, что моё тело всё утыкано пулями, но кровь не сочится. Главарь фашистов был поражен до полного изумления и отчасти ужаса. Он не верил своим глазам и молча смотрел на меня. Внезапно открыв глаза, я усмехнулся и сплюнул пулю ему под ноги, после чего набрал полную грудь воздуха, отчего стальные бандажи слегка заскрежетали в замках, закрыл глаза и принялся быстро выталкивать пули из своего тела.
Местами от пуль девятого калибра на стали остались отчётливые круглые вмятины. Такие же, только поглубже, имелись в моём теле. Они были видны недолго, всего секунд двадцать, после чего быстро затягивались. Пули посыпались вниз с сухим стуком, когда они отлетали на каменные плиты, ведь я "выталкивал" их из себя с довольно большой силой, или с металлическим звяканьем, если попадали на стальную плиту. В некоторых местах пули оставили на моём теле тёмно красные, блестящие от крови бороздки. Они тоже смыкались и быстро темнели. Гитлер минуты три смотрел на меня, как завороженный, потом попятился, резко развернулся, и, уходя с Двора героев, резко бросил через плечо:
- Немедленно уберите это отсюда. Герман, немедленно отправь это существо в замок профессора фон-Клозе и прошу меня не беспокоить до тех пор, пока появятся положительные результаты.
Вот и славненько. Фюрер на меня обиделся и теперь профессор кислых щей мог делать со мной всё, что ему заблагорассудится. Гимлер тоже был всерьёз озабочен и ушел вслед за Гитлером, а профессор фон-Клозе принялся отдавать распоряжения. Мне ничего не оставалось делать, как снова изобразить глубокое беспамятство. Каталку выкатили из Двора героев и загрузили в большой фургон. Его двери закрыли и началось томительное ожидание. Впрочем, всё уже было решено. Всем "героям" операции "Фафнир", кроме Дитриха, был предоставлен трёхдневный отпуск, после чего они должны были прибыть в городок Винкель, в четырёх километрах от которого, в Баварских Альпах, на вершине скалы Фушштейн стоял замок Фушшёле с миниатюрным лагерем смерти под ним и расположенной поблизости взлётно-посадочной полосой. Как раз туда экипаж "Юнкерса" под командованием Отто Фогеля должен будет перегнать новенький грузопассажирский самолёт, который помимо всего должен ещё и выступать в качестве летающей тюремной камеры.