— Денис! Проверь друга! — хрипит Олег.
Я и сам знаю, что нужно торопиться в бункер. Альфа вываливает из бункера и позорно бежит вместе с остальными.
Едва волоча ноги, иду к нему. Издалека начинаю звать друга по имени, но тот молчит или я его просто не слышу.
Застыв в дверях, взрываюсь бурей эмоций. Не могу сдерживать в себе душераздирающий крик.
— Что там? Что? — Олег пытается ползти на одной руке. — Что? Не молчи, брат! Что с Денисом?
— РААААааа! — очередная порция гнева вырывается из уст хронума. Крупные слезы текут по моему лицу.
Олег обессиленный падает лицом в грязь, снова поднимается.
— Что с Денисом? Он мертв⁈
— Лёва, — едва слышно доносится в темном углу.
Я бросаюсь к нему, осторожно переворачиваю кусок изувеченной плоти к себе. Альфа разорвал его на две части. Располовинил по пояс. Ног я не вижу, они где-то в куче трупов граверов.
Денис дал достойный бой, прежде чем получить такие ранения. Следом появляются бойцы сквада, один из них сильный лекарь четвёртого ранга. Он осматривает раны Дениса, а потом в бессилии пожимает плечами: мол, с такими ранами не живут. Я хватаю его за грудки, требую, чтобы он лечил.
— Лёва, оставь его в покое. Кха-кха! Я не жилец. Подойди… подойди, кха-кха мне.
Изо рта течет поток крови, не останавливаясь. Каждое слово Денис произносит, сопровождая кровавым кашлем.
— Проведи ис… Кха, исповедь.
— Нет! О чем ты говоришь, друг?
— Я всегда хотел узнать, что видят… Кха! Враги в твоих глазах.
Олег тем временем доползает до нас. Берет руку Дениса. Беззвучно ревет, слезы оставляют чистые дорожки на окровавленном лице брата.
— Работайте, братья! Кха! Я был рад… Кха-кха! познакомиться с вами. Лёва, — посмотрел он на меня серьезно, — сделай, как я прошу.
— Брат, выполни просьбу!
Душа рвется на тысячи осколков, но я должен это сделать.
Исповедь. Перед глазами проносятся картинки из его жизни, но они другие… Светлые.
Вот жизнерадостный мальчик со светлыми волосами бежит к своей маме, принимает из ее рук кружку молока, благодарит ее и получает горячий поцелуй в щеку. Они счастливы. Что случилось с его матерью? Почему мы не слышали о ней? Почему Денис ничего нам не рассказывал?
Здесь Денис в школе и его хвалят за успешную учебу. Он капитан команды по волейболу. В кадре часто мелькаю я, брат.
Денис передает свои эмоции через исповедь. Они сильные. Он благодарен нам, он счастлив.
На очередном эпизоде жизни, картинка обрывается, и я вываливаюсь в реальность.
Денис мертв, но на его лице счастливая улыбка. Он смотрит в небо.
В кабинет заходили разные люди. Что-то говорили, чего-то хотели. Я их не слышал.
Изредка заглядывал брат с бутылкой крепкого алкоголя. Мы сидели у камина и молчали. Каждый думал о своем.
После «исповеди» друга я достиг девятого ранга хронума. На груди появился белый узел и небольшой узорчатый рисунок, такого же ослепительно белого цвета. В ночи он светился, напоминая мне в очередной раз о почившем друге.
Эта часть узора резко контрастировала с антрацитовым контуром рисунка, что формировался на моей груди все эти годы. Правильно ли происходило развитие, как оно должно было происходить, я не знал. В манускриптах древних майя не было упоминаний о деталях развития хронума.
На девятом уровне у меня появились небольшие крылья с редким белоснежным оперением. Я выглядел, как ощипанный гусь. В порыве злости, я обрезал эти отростки, испытывая при этом неимоверную боль.
Олег поднял ранг до шестого, действуя на пределе своих возможностей. Стал немного крупнее и сильнее, но радости ему это не добавляло.
К исходу второго дня после гибели Дениса, я взялся за дело. Нужно было проанализировать поток информации, что успела собрать Марина со старожилами сквада. Также за дело взялся Вагит Юнусович Аликперов, близкий друг отца. Он и ввел Карелину в тайные дела Ахматовых. Опрометчиво ли было взваливать такой функционал на хрупкие плечи бывшей студентки? Возможно. Время всё расставит по местам.
Марина всерьез взялась за работу. Возобновила тренировки бойцов сквада, добавила курс обучения по обращению с дронами. Сказала, что за дронами будущее. Я бесстрастно кивал, давая зеленый свет ее проектам
Часто приходила Катя. Ее присутствие было наполнено иным. Она не грузила меня информацией, лишь делила со мной одинокие вечера. Ее теплые руки касались моих. Она не осторожничала. Говорила, что так нужно. Мне с ней было хорошо. Потом она уходила, оставляя после себя нотки цветочных ароматов, и еще некоторое время после ее ухода внутри было спокойствие и умиротворение.
Я пропустил встречу с арбитрами. Она должны была состояться сегодня, пятого августа. Следом пришло письмо такого же содержания, но с небольшой припиской:
'Г. Санкт-Петербург ул. Промышленная д. 12 кв 56. 8 августа в 14:37. Один. А.
P. S. Скорбим. Разделяем вашу утрату!'
Прочитав это письмо, я долго смеялся. Была большая уверенность, что в нападении замешаны сами Арбитры. Точнее, не так. Они были в курсе нападения, но ничего не предприняли.
По мнению уважаемого мною Вагита Юнусовича Аликперова (и я разделял его умозаключения), использовать ударный вертолет на территории Российской Империи могли лишь Романовы, в чьих руках сосредоточилось производство данного типа винтокрылых, батюшка Император (что казалось невозможным), либо третья сторона, находящаяся до сих пор в тени.
За три дня ни одна сволочь не посягнула на имущество Ахматовых. Все наши производства, земли и люди наслаждались установившимся затишьем.
А предателем оказался наш дворецкий. Я приказал бросить его пока в клетку. Не готов был к разговору с сумасшедшим дедом. В том, что у него «поехала» крыша, сомнений не возникало. Петр Юрич вел себя, мягко говоря, неадекватно. Сегодня я планировал его навестить.
Кстати, наш пленник с холеными усиками, которого мы взяли на недостроенной многоэтажке, по дороге отравился цианидом. При детальном осмотре трупа, выяснилось, что капсулу с ядом он держал при себе. Что тоже было странным, ведь мужчина, казалось, вполне был готов к диалогу.
Я находился в кабинете. Задумчиво изучал интерактивную доску, где располагались необходимые для моих умозаключений материалы. Сосредоточиться мне мешали звуки, доносившиеся из-под стола. Стив, падла такая, неистово чесался. Да к тому же жутко вонял.
— Вонючка, а ну вылазь из-под стола!
Показалась наглая морда адского пса. Собакен весь был обсыпан землей, и от него резко несло тухлятиной.
Погруженный в свои мысли, я не сразу обратил внимание на его присутствие. А ведь он от кого-то прятался. И, кажется, я знал от кого.
— Стиив! Стивен, я тебе конфет несу. Шоколадных. Все, как ты любишь.
На знакомый голос он было дернулся, но тут же, что-то вспомнив, забился под стол.
— Стив! Паскуда ты эдакая, а ну иди мыться! — доносилось из коридора.
Дверь моего кабинета резко распахнулась, и появилась раскрасневшаяся Залевская.
— Ой, Лев, извини, не знала, что ты здесь. Я искала Стива. Не видел его?
Я коротко улыбнулся очаровательной девушке и указал глазами его местоположение.
— Он твой.
Услышав, что его сдали, Стив рванул к выходу, едва не сбив Катю с ног.
— Ах ты сволочь! Ну, погоди у меня! Вот придешь вкусняшку просить! — смешно трясла она тонким пальчиком.
— Присаживайся, раз пришла, — галантно отодвинул кресло, приглашая на него присесть.
Некоторое время я обдумывал, стоило ли начинать разговор или свести все в деловое русло и прийти к нему позже. В кабинете повисло неловкое молчание. Наконец, Катя не выдержала:
— Ты что-то хочешь сказать, но боишься.
— Вовсе нет, любуюсь тобой, — попытался свести к шутке наш разговор.
— Говори уже прямо, Лев!
Я тяжело вздохнул, подошел к окну и, закурив сигарету, наконец спросил: