— Это должен увидеть кто-нибудь еще, иначе не поверят, — твердит он себе, как мантру, захватывая как можно больше эпизодов бойни.
В кадр попадает коренастая девушка с молотом в руках. Романов комментирует на камеру.
— Игнат, ты посмотри, какая в ней силища! А это что у нее во рту? Охренеть! Да она еще и курит!
Марьяна настолько быстрая и ловкая, что князю приходится постоянно фокусировать камеру, дабы уловить ее движения. Грацией превосходит балерину, машет молотом, как древнегреческий бог-кузнец.
— Точно! Она и есть кузнец! — доходит до князя, и он не скрывает своего ликования, на ходу придумывая, как будет ее переманивать.
Будто бы услышав его дурные мысли, к вертолету движется хронум. Пилот нервничает, просит разрешения лететь дальше, но князь твердо решает остаться. Ведь он Ахматову не враг. Вместо этого он открывает дверцу, как бы приглашая войти и поговорить. Очень вовремя!
Послушная антрацитово-черная субстанция отделяется от основы и движется щупальцами к машине, но Ахматов замечает в ней князя и уходит в сторону. Романов облегченно выдыхает, кричит ему вдогонку:
— Лев, сюда едут мои лекари, подмога! Много! Запомни это!
Чуть позже его обдает леденящим ветром осознания: он находился на грани смерти! Еще некоторое время он клянет себя за опрометчивость, что чуть было не аукнулась ему настоящей гибелью, а не той, что они инсценировали.
Князь спохватывается и понимает, что успел запечатлеть встречу с самой смертью. Боже, адская тварь будет сниться ему во снах! Видео отправляется Пожарскому вслед за первым, а Романов продолжает наблюдать, открывши рот.
Он пытается запечатлеть в памяти все, что происходит внизу.
Тяжелый танк «прорыва» ломает ограду, устремляется в парк, догоняя отступающих граверов, расстреливая их в спины.
— Видимо снаряды закончились. Нужно помочь Ахматову, — комментирует он процесс, делает наметку на будущее. Ловит себя на мысли, что уже рассуждает о молодом предпринимателе, как о своем родственнике.
— Хм, предприниматель… Так всем и говори, чертова машина для убийства.
От Романова не ускользают и другие интересные моменты. На его глазах хрупкая шатенка расправляется с одним сильным стихийником. Противник массово поджигал постройки, а шатенка просто посмотрела на него и одаренного скрючило от боли. Она подняла алые глаза в небо, недобро посмотрела на князя, и он почувствовал трепетание своего сердца. Длилось это совсем недолго. Она скорее предупреждала: мол, улепетывай отсюда, пока цел.
— Маг крови, — заключил для себя князь, промокнул салфеткой мокрый лоб и скомандовал лететь обратно. — Ну, его! Хватит с меня на сегодня!
Летчик взял курс на юг, начал быстро набирать скорость.
— А это еще что такое?
Романов вдавился лицом в иллюминатор, стараясь разглядеть причину, по которой соседняя усадьба была сплошь усеяна трупами. И вроде даже разглядел… Лошадь с человеческим телом. Но верить в это отказывался. Отлип от окна, сильно тряхнул головой, сбрасывая наваждение и уселся поудобней в кресло, судорожно срывая пробку с бутылки коньяка.
Чуть позже до Романова стало доходить, какой опасной была эта вылазка. Поддавшись хмелю, князь испытывал двойственные чувства. С одной стороны — он мог погибнуть от руки хронума или одного из стихийников Златана, да тот же РПГ мог жестко посадить их птичку. С другой — зрелище того стоило!
С тех пор, как Романова начали считать погибшим, князь пустился во все тяжкие. Изменив свою внешность при помощи артефактной маски, Романов начал путешествовать по всему миру. Раньше он был «невыездной», а теперь все дозволено.
За столь короткий промежуток времени Романову удалось посетить три интересных страны, а на завтра был куплен билет до Лаконии — самого таинственного места на Земле. Благо, нашлись старые связи, способствовавшие в получении дипломатической визы в эту закрытую страну.
В детстве отец часто грозился отдать его в Агогэ — школу воспитания спартанских мальчиков (раньше так пугали непослушных детей). А позже ему самому уже хотелось увидеть ее, Спарту. Но Спарта была завтра, а сегодня нападение на усадьбу Ахматова, о чем его оповестили надежные информаторы.
Поразмыслив немного над бренностью бытия и своем месте в этом мире, Романов снова набрал Пожарского.
— Случилось чего, Саш?
— Я тут подумал… — задумчиво начал князь, — Ахматова придется ненадолго посадить.
— Хм… С чего ты так заключил? — скептически хмыкнул СИБовец.
— В Организации нет дураков. Если мы отпустим хронума без суда и следствия, это может вызвать подозрения у Арбитров: что, мол, у него есть другие покровители. Начнут копать под Ахматова, и след приведет к тебе. Понимаешь?