На этих словах сокамерники выжидательно уставились на меня, побросав свои дела. На минуту в камере настала полная тишина, и только звук тикающих часов нарушал ее. Я даже застеснялся. Между лопаток было спокойно. Сменив тон на «деловой», протянул руку почтенному господину.
— Лев Ахматов.
За спиной снова кто-то начал закашливаться.
— И… прошу меня извинить за вышесказанное, — как-то быстро сдался я.
— Сергей Иванович, — крепко пожал мою руку в ответ. — Чай, кофе? Может, чего покрепче душа просит?
Такого приема я не мог ожидать. Ещё раз окинув глазом убранство камеры и ее жителей, заключил для себя, что они мало чем напоминают матерых преступников. У многих были смартфоны, они читали книги серьезных авторов. Со стороны все выглядело чинно и благородно. Да, непохоже было, что здесь сидели преступники. Если бы не подавляющие дар ошейники и серая арестантская одежда, я бы легко спутал это место с больничной палатой.
— Так и будете молчать, голубчик?
— Кофе, если можно, — спохватился я.
Сергей Иванович повелительно махнул рукой молодому парню, залипшему в телефоне:
— Петя, сделай кофе.
Петя тотчас шмыгнул куда-то. Мужчина же оценивающе на меня смотрел. Холеные черты лица, поставленная речь и этот, несколько презрительный взгляд насмешливых глаз, выдавали в нем аристократа. До меня наконец начало доходить, что в этой камере содержатся арестанты «голубой крови».
Отпуск начался, а мне так хотелось веселья… Впрочем, это я еще не отошел от битвы и в голове творился какой-то хаос. Минувшие дни, недели, были насыщены событиями. Ни минуты покоя. Я пёр напролом, наслаждаясь потоками крови своих врагов и, наконец, ударился о непробиваемую стену, имя которой — правосудие.
Я обреченно вздохнул, принимая новую реальность.
— Вы недовольны чем-то?
— Не люблю аристо, — признался я.
— Не все аристократы подонки, как вы думаете. За что попали сюда?
Отпив горький кофе из белой чашки тонкого фарфора и закурив крепкую сигарету, коротко бросил:
— За все.
— Хм, вот как? Давно пора было…
А вот это уже интересно.
— Что это значит?
Сергей Иванович устало потер переносицу, откашлялся и заговорил. Не только мне было интересно послушать его. Сидельцы навострили уши, вмиг побросав свои занятия.
— Пару часов назад сорока принесла весточку на хвосте, что, мол, ждите гостя. Я, конечно же обрадовался. Знаете ли, попадаются интересные собеседники. Но та же «сорока» огорошила, что гость будет не простой, а…
— Золотой? — кто-то сострил на «пальме».
— Не перебивайте, пожалуйста, — Сергей Иванович нисколько не выдал своего недовольства и продолжил. — В общем, говорит, ждите Ахматова. Палача, главного бандита столицы, и непримиримого борца с аристократией. Добавил, чтобы были с ним, то есть с тобой, аккуратней, иначе ненавистная Ахматову голубая кровь окропит вашу камеру.
За спиной снова закашлялись. В третий раз. Я обернулся посмотреть, кто этот «болезный», но кашель мгновенно прекратился.
— Это так, Лев? Ты настолько страшен?
— И да, и нет.
Мужчина кивнул сам себе, принимая мой ответ, позволил себе короткую улыбку.
Откуда-то с дальней шконки донеслось заинтересованное:
— А правду говорят, что ты можешь убивать взглядом?
— Могу. Хочешь попробовать?
В камере повисла гнетущая тишина, и даже «болезный» уже не кашлял.
Я сказал так не от бахвальства и не потому что мне нравилось щекотать нервы аристократов. Начни я отвечать на их вопросы, остановиться будет невозможно. После неудачной попытки вычислить «главного в хате», я решил принять этот эпизод моей новой жизни как неизбежность. Будь здесь Астай, непременно напомнил бы мне о судьбе. Что некая божественная сучка ведет нас за руку, как слепых, и нужно с благодарностью принимать ее дар.
Вскоре, вопреки бодрящему кофе с сигареткой, меня начало клонить в сон. Сонный, я забрался на шконку, а перед глазами все еще стояли картины минувшей битвы.
С момента нападения на усадьбу я так и не сомкнул глаз. Флэшбэк из будущего и подлый лекарь, усыпивший меня во время лечения, не в счет.
Я рвался в бой с самого момента пробуждения. Катя же убеждала меня, что сквад держится достойно, и помощи ему не требуется.
«Лежи, Лёва, и ни о чем не беспокойся», — уговаривала она меня.
Но когда в подвале послышался третий по счету хлопок артефакта защиты, я начал разрывать веревки, удерживающие меня на привязи. Залевская сработала на опережение и прижалась своими чувственными губами к моим, задержав меня на мгновение. В это время Матвей, воспользовавшись заминкой, погрузил меня в сон.