Иногда я пытаюсь учить ее азбуке. Иногда, счету. Но я скверный учитель. Единственное что удалось - привить ей любовь к искусству. Хотя, может это врожденное. Она любит делать букеты из редких цветов во время наших стоянок. И она постоянно пытается скопировать мой букет из орхидей. Получается плохо.
Иногда, в полной уверенности, что я где-то далеко в дебрях трюма отвоевываю очередную банку сгущенки у злых и вредных крыс, она выбирается тайком из кают-компании, и прокрадывается на мостик. Затаив дыхание любуется на стеклянную банку с белыми бутонами.
Я даю ей время, но потом все же шумлю, демонстративно топаю ногами поднимаясь по трапу...
Мы ползаем по северным широтам. После смещения полюсов дверь в рай находится на этой половине планеты. А еще сюда редко заглядывают подобные мне. Их все меньше, столкновения же давно уже не входит в мои планы. Картину с завидным постоянством нарушает лишь один старый надежный враг. Ласточка "Блау".
Иной раз заходя в порт я нахожу там спекшуюся в стекло почву. Это ее почерк. Мне сложно ее осуждать, я такой же. Но - если я делаю подобное в редких случаях, то Леди-Осень делает такое всегда.
"Грязные" должны быть уничтожены. И ангелом смерти она проходит по градам и весям.
А "грязных" много, в последнее время их все больше. Отклонение на пол процента от нормы - и зверек условно чист, на один - сжигается квартал, на три - все поселение...
Йен в очередной раз шепчет мертвыми губами прокладывая курс. Послушно кручу штурвал по указке мертвеца.
Городок. Редкая удача, заношу его в карту, врубаю антиграв - тот недовольно сипит, но поднимает корпус над водой, переносится через вал волнолома, и руины остовов забивших гавань. Швартуюсь.
Зевак нет, из потенциальных врагов, помимо полусотни пузатых торговцев, замечаю пяток катеров и битый жизнью аж целый ракетный крейсер. Но пушки гиганта не смотрят в мою сторону. Я не опасен, оно и к лучшему. Непривычно вновь ходить ногами по твердой земле, а не по качающейся палубе.
Где-то находится один из схронов. Здесь можно поживится. Если конечно его не вскрыли ушлые местные. А они любят селится в подобных местах. Как магнитом тянет. Легенды у них такие, что ли...
Сканер сурово пиликает привычное.
Да, схрон есть. И да, он давно вскрыт.
С последствиями.
Вздыхаю.
Двигаю дальше, в самый конец городишка. Туда где вероятно был командный центр армейцев.
Пришлых здесь не любят.
Ева испуганно сжимает ручонкой мою ладонь. Толпа пугает ее.
За мной мелким ручейком, что все увеличивается - движется серая масса.
Ненависть, безразличие, испуг - богатая гамма негатива плещется по площади. Тяжелый сапог впечатывается в брусчатку, чуть не продавливая ее. Подобные мне редко посещают места обитания зверьков. А здесь не люди. Здесь именно зверьки. И что самое печальное: провожу сканером прямо по злющим глазам окружающих - они все заражены.
Скоро в них прорвется гниль: скверное наследие схрона. В нем не было тяжелого оружия или высокотехнологических линий сборки. Здесь шалили биологи. А это порой пострашнее напалма. Два с половиной процента...
Но тут оживает сканер дальнего оповещения. У меня пять секунд. Для них же- все уже решено. Но не мной.
Поднимаю щит.
Где-то воет сирена.
Потом маленькая ласточка Блау накрывает городок огненной сетью.
Под щитом двигаюсь сквозь огненный ад. В руке потная ладошка Евы.
Ей страшно, маленькие ножки подкашиваются, закидываю ее на плечо. Добираемся до корабля. Врубаю форсаж.
Интересно было бы посмотреть на удивление на лице Леди-Осень. Выжигая скверну случайно наткнуться на заклятого врага...
Косой хищный парус на десять часов.
Блау. Такая же как и я, как и все мы.
Только другая.
Я ищу жизнь. По крайней мере пытаюсь, либо стараюсь заставить думать себя именно о такой благой и красивой миссии.
Блау же несет смерть. Почти всем, без исключения.
Мы из разных лагерей.
Тогда, до вспышек и зимы, создавалось много разных команд. Они спали в своих схронах и во время свое все вышли на поверхность.
Вначале была та еще потеха. Корабли ведомые холодным чистым разумом часто пересекались как на узких океанских тропках, так и в зеленых морях тайги или прерий. Обычно после встречи оставался только один. И купель пылающего огня до горизонта. Вот как сейчас.