Жду не дождусь, когда наконец-то смогу принять в нем участие. Для меня Американская балетная школа давно стала домом – даже больше домом, чем та дряная квартирка во Флашинге, где я жила с матерью. Мне знаком здесь каждый уголок, все студии и кабинеты, кафе, студенческий зал, моя угловая спальня. Я знаю, что лифт не останавливается на тринадцатом и восемнадцатом этажах. Знаю, какая лестница приведет вас на этажи мальчиков, знаю имена всех танцоров на черно-белых фотографиях, знаю тихие местечки для занятий или укромные закутки для темных делишек. Не то чтобы я там часто с кем-то зажималась. Не то чтобы я вообще там зажималась.
Толпа в холле растет. Это родители. Кто-то открыл внешние двери, и родители пришли забрать крысят и узнать о результатах проб. Когда-то бывшая жена мистера К., Галина, балерина Парижской оперы на пенсии, собирала нас, ее крысят, в кучку, чтобы мы тихонько наблюдали за старшими. Любой уважающий себя танцор просит родителей не лезть в это дело или дождаться новостей по телефону. Мистер К. не любит, когда мы ведем себя как дети. Моих родителей здесь, конечно, нет. Мать вообще отказывается сюда заходить. Иногда она подъезжает к школе, чтобы всучить мне рисовых пирогов, кучу упаковок водорослей и чай. А отца у меня и вовсе нет.
Тетка Джиджи, у которой огроменная копна волос, все ближе придвигается к ученикам и слишком громко разговаривает. Это отвлекает: мистер К. дошел до того, как ему нелегко дались пробы в этом году. Я пялюсь на затылок Джиджи, надеясь прожечь в нем дыру. Вот бы сказать ей, чтобы приструнила свою тетю. Хочу прошептать сквозь зубы – joyonghae, «Тише давай!» – как всегда делает мама. Я хочу слышать каждое слово. То, что он скажет; определит, как далеко я продвинулась; что он думает обо мне теперь. Мистер К. замолкает, и родители неловко хлопают. Он кивает и прикладывает палец к губам. Может, еще скажет о чем-нибудь?
Хотя вряд ли. Я бы смогла произнести речь за него. Я знаю, что в этом списке, который блондинка-секретарша вешает на доску. Джиджи стоит прямо передо мной. Ее трясет. Она словно маленький зверек перед стаей волков. Я чувствую ее страх и волнение. Мистер К. наверняка отдал ей роль Арабского Кофе, как той темнокожей девочке два года назад. Джиджи такая же экзотичная. Я не помню даже имени той девчонки, уж больно быстро она сдалась, когда стало совсем тяжело. Она все жаловалась, как сложно быть единственной афроамериканкой в школе. Ха, попробовала бы быть единственной наполовину азиаткой. Вообще некуда приткнуться. Это тяжело. И мистер К. всегда отдает экзотические роли нам, этническим меньшинствам. Стае корейских девочек наверняка достанутся роли Китайского Чая. Но я выгляжу недостаточно азиаткой для такого точного распределения. Да я и не хочу быть Чаем. Хочу быть на другом конце спектра.
Все знают, что Бетт Эбни сыграет фею Драже. Ее сестра когда-то станцевала эту роль идеально, и разговоры о ней не затихают до сих пор. К тому же дрянные девчонки всегда получают то, что хотят. Бетт сияет и вполовину не так ярко, как Адель, но мистер К. все равно отдаст роль ей. Шаг ее легок и быстр, и она очень изящна. Мы не друзья (никогда ими не были и никогда не будем), но я не против увидеть ее феей Драже, даже если мне самой придется потерять роль. Характер у Бетт острый, как бритва, – совсем ничего общего с ее кукольным личиком и воспитанием, достойным высшего общества. Ее подпевала и соседка по комнате Элеанор станет дублером.
А еще есть клон Бетт – Лиз Уолш; вот она, чуть дальше. Стоит словно на военном параде: грудь вперед, нежные руки по швам, стопы в первой позиции. Подходящая для балета стать. Холодная брюнетка, идеальна для роли Снежной королевы.
Она выглядит расслабленной, но глаза у нее дикие и следят за происходящим. Я рада, что не чувствую ее отчаяния. Даже несколько слоев одежды не скроют ее неестественной худобы. Я попиваю свой чаек, радуясь, что после него не остается чувства голода. Белые не особо разбираются в диетических восточных напитках. Они-то пьют американские, напичканные калориями. Мы могли бы поделиться своими тайнами, но предпочитаем молчать.
– Мистер К., хватит тянуть! – выкрикивает Алек. – Покажите список!
Мистер К. улыбается. Только голубоглазому блондину Алеку может сойти такое с рук. Его отец стоит в ряду учителей и ухмыляется. Алек – сын президента совета попечителей. Ему вообще все сходит с рук.