— Напротив, я был очень рад, когда она с ним рассталась. Мой отец и старшая сестра на самом деле были в ужасе от их отношений. Даже мама сомневалась.
— Тогда зачем же тебе понадобилось изображать из себя оскорбленного старшего брата? — поинтересовалась Энни. — Ты знал, что он собой представляет, хотел, чтобы он убрался, но тем не менее накинулся на меня в тот день так, словно я была коварной интриганкой, которая увела у твоей сестры прекрасного жениха!..
Джош молча смотрел на нее несколько мгновений, и его долгий прищуренный взгляд медленно превращался в волнующее сапфировое сияние.
— Похоже, ты совсем не отличаешься догадливостью, Энни? — пробормотал он наконец.
— Похоже, что нет! — бросила она в ответ, с трудом подавляя раздражение. — Все, что я знаю, так это то, что из-за тебя я чувствовала себя дешевой и… и грязной! Благодаря сначала Фениксу, а потом и тебе то лето выдалось для меня весьма познавательным. Я многое узнала о мужчинах!
Его глаза потемнели. Энни посмотрела на него поверх свечи и заметила, как темный румянец заливает его щеки.
— Я признаю, что вел себя отвратительно, — хрипло сказал он. — Но проще признаться, что моя злость была вызвана не оскорбленными братскими чувствами и тем более не гнусным поведением Феникса.
Энни застыла, чувствуя, что ее сердце вдруг начало биться быстрее. Что именно пытается сказать Джош? Внезапно в памяти всплыли слова Лив на вчерашнем свадебном приеме. Ее слова о манере поведения Джоша по отношению к ней, Энни. Кажется, она назвала эту манеру покровительственной и… собственнической?
Неужели возможно, что за те три недели он действительно начал что-то чувствовать по отношению к ней, а затем был оскорблен и разочарован, когда решил, что она предпочла прыгнуть в постель к мужчине вроде Феникса?
Он ревновал? Она снова и снова обдумывала эту возможность. Чтобы скрыть растерянность, Энни принялась оживленно болтать:
— Я была так огорчена за Камиллу, что не устроила никакого скандала на следующий день, хотя мне, наверно, и следовало бы. Именно поэтому я отправилась домой, в Англию, раньше, чем собиралась…
— И он последовал за тобой. Не так ли?
— Он появился в аэропорту и взял билет на мой рейс до Афин, — сказала Энни. — А в Афинах, поскольку он был уже довольно далеко от Камиллы и больше не являлся гостем на вашей вилле, я почувствовала, что теперь имею полное право сказать ему все, что о нем думала, и, кажется, до него наконец-то дошло. Насколько я понимаю, он вернулся в Лос-Анджелес. Я больше его никогда не видела.
Джош молчал, поигрывая своим бокалом и опустив глаза.
— Ничего не помогает, ведь так? — воскликнула она с горечью. — Ты решил, что я его увела. И до сих пор так считаешь!
— Предпочту лучше промолчать, — сказал Джош. Затем поднял глаза и окинул ее оценивающим взглядом. — Чем больше я смотрю на тебя, Энни, тем больше понимаю, почему тот кретин не смог держать себя в руках…
Его хрипловатый голос словно зажег огонь в ее теле. Энни с тревогой взглянула на сидящего перед ней мужчину.
— Что именно ты хочешь сказать? — помедлив, спросила она.
— Я готов поверить, что во всей этой истории виноват он, а не ты, — мрачно признал Джош.
— Другими словами, ты считаешь, что я так… так сексуально притягательна, что мужчины совершенно теряют голову? Не смеши меня! — Внутри ее стягивался узел злости и раздражения. Как он может быть так потрясающе слеп? Как заставить его поверить, что она никогда не позволила бы жениху Камиллы заняться с ней любовью? Что она никому бы этого не позволила после столь короткого знакомства, даже если бы это и не был чей-нибудь жених?..
— Ты была свободной от обязательств, — подчеркнул он. — Это он нарушил обещание, данное другой женщине.
— Как мило! Значит, ты все еще думаешь, что я спала с ним! А как же насчет моей лояльности по отношению к Камилле?
Он смотрел на нее, медленно выпуская воздух сквозь сжатые зубы.
— Я не говорю, что ты это сделала нарочно, — произнес он более твердо. — И мне кажется, тему пора закрыть. Я не уверен, что ты хочешь еще что-нибудь от меня услышать, Энни.
В горле ее застрял комок, и она с трудом сглотнула.
— Значит, ты великодушно снимаешь с меня обвинение в этом преступлении? — заключила она, опрокинув остатки вина в рот и устремляя на него взгляд своих слишком блестящих глаз. — Ну что ж, чудесно, что мы наконец-то покончили с этим делом! Прошлое умерло и похоронено. Давай выпьем за это, а, Джош?..
Они долго молча смотрели друг на друга — сверкающие карие глаза и сузившиеся туманно-синие.
Джош открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут его прервали.
— Эй, привет! — раздался за спиной Энни звонкий женский голос.
Это была молодая, исключительно привлекательная женщина. У нее была смуглая, оливковая кожа, огромные зеленые глаза и длинные, прямые, рыжие, как у лисы, блестящие волосы. Совершенство ее высокой, стройной, не лишенной соблазнительных округлостей фигуры еще больше подчеркивалось коротким, обтягивающим платьем из шелковистой черной ткани.
— Джош, вот не ожидала тебя здесь увидеть! — Зеленые глаза смотрели на Джоша горячо и жадно. Энни невольно удивилась, как Джошу удалось не сгореть в этом изумрудном огне дотла.
— Могу сказать то же самое, — равнодушно произнес тот. — Насколько я знаю, ты не слишком часто сюда заходишь.
— По-твоему, обычно я толкаюсь в каком-нибудь прокуренном баре среди толпы журналистов? Ну, сегодня вечером я отмечаю подписание нового контракта, — сообщила она хрипловато. — А как ты? Я думала, что, надев походную куртку, ты давно вернулся на линию фронта.
— Как видишь, я все еще здесь, — с улыбкой произнес Джош. — Как поживаешь, Вероника?
— Ах, как обычно, работаю слишком много, получаю слишком мало, — промурлыкала она. — В наши дни журналистика превратилась в настоящие крысиные бега — ты так не считаешь, Джош?
— Может быть. Но возможно, в скором будущем я выйду из этой гонки, — пробормотал он, поглядывая на Энни. — Энни, это Вероника Уиттон, главный обозреватель колонки новостей в «Дейли пост». Ронни, это Анушка Тревеллик.
— Привет… — Вероника сверкнула на Энни изумрудными глазами, и острая неприязнь, промелькнувшая в этом взгляде, еще больше убедила Энни в ее догадке, что Вероника Уиттон неравнодушна к Джошу Айзеку.
На лице Джоша была написана осторожность, свойственная мужчине, лишь недавно вновь обретшему свободу после напряженных отношений с женщиной. Интересно, как давно они расстались? И воображение Энни начало перескакивать с одного дикого предположения на другое.
Но тут до нее дошло, что Вероника задала ей какой-то вопрос и теперь смотрит на нее в ожидании ответа.
— Я спросила, на какую газету вы работаете? — повторила рыжеволосая красавица.
— Извините?.. — Энни моргнула, растерявшись еще сильнее.
Джош рассмеялся.
— Не все в Лондоне работают журналистами, Ронни.
Прекрасные глаза с густыми ресницами слегка сузились.
— Так что же вы делаете, Энни? Неужели еще одна фотомодель? — В ироничном вопросе послышались стервозные нотки.
— Я повар, — отрезала Энни.
— О, как интересно! В отеле? Кулинарной школе?
— Нет, у меня своя фирма по организации званых вечеров… — В порыве вдохновения Энни выудила из сумочки свою визитную карточку и протянула ее Веронике. — Званые ужины, свадебные приемы, банкеты — то есть все.
— Благодарю. — В голосе женщины не прозвучало ни намека на вежливость, и, вертя карточку в пальцах, она смотрела на нее так, словно кусочек бумаги был пропитан ядом. — Но у меня уже есть одна чудесная фирма, которая занимается всеми моими зваными ужинами и вечеринками с коктейлями. Да, кстати, Джош, у меня скоро намечается пирушка. Я тебе позвоню…
— Моя фирма, возможно, обошлась бы вам дешевле и при этом смогла бы предложить гораздо более интересное меню. — Энни ослепительно улыбнулась. — Позвоните — и сами убедитесь.
Вероника нарочито проигнорировала ее слова.
— Ты же примешь участие в моей вечеринке, Джош? — В ее тоне слышались настойчивые нотки, отчего совершенно обычный вопрос прозвучал вдруг двусмысленно.