Наверное, ее оторопь была очевидной.
— Удивил… — прошептала она, сумев улыбнуться в ответ.
— Я тебя чуть не потерял, солнышко. Это многое переоценить заставляет, — Валера оглянулся, взял стул, на котором сидел у стены, оказывается, и подвинул ближе к кровати. — На самом деле, я даже решил это со священником здесь, у них часовня тут, в больнице есть, приходят, молятся по палатам, службы служат, — пояснил он. — Договорился, что… — Валера отвел глаза, посмотрев в окно. — Что если все будет не так, как я надеюсь… Что если не… — было очевидно, что ему очень тяжело говорить. И больно от мыслей, от воспоминаний обо всем, что он пережил за эти дни. — Священник согласился нас повенчать здесь, если что, в общем. Богдан за справкой в ЗАГС ездил, за подтверждением, что мы заявление подали до того, как ты…
Он устало и как-то опустошенно растер лицо.
А Настя… Она попыталась протянуть ему руку. Но получилось только слабо дернуть. Однако Валера это заметил и перехватил ее ладонь. Сжал своими пальцами. Крепко, но и осторожно. Наверное, боясь ей боль причинить. У нее же даже слов не было, что рассказать, как сильно его любит. И как ей больно от того, что он вынес такую муку…
Но Валера опять это понял. Вздохнул, покачал головой.
— Егоза, ты — ни при чем. Даже не вздумай себя накручивать. Тебе сейчас отдыхать надо и поправляться, а не зацикливаться на том, что уже неважно.
Он даже нахмурился. Словно пытался повлиять на нее, оказать внушение.
— И, вообще, священник все еще не против, так что, хочешь, хоть сегодня обвенчаемся, — даже с некоторой иронией хмыкнул Валера.
Вроде и шутил, а не спрашивал даже…
А Настя вдруг поняла, до чего же ему страшно было все эти дни. Насколько сам не испытывал никакой уверенности. Но, ведь, наверняка, никому этого не показал, все тянул на себе. И за себя, и за нее, только бы все необходимое сделать, не упустить ничего. И сейчас ей пытается дать что угодно, лишь бы Настя не нервничала, отвлечь любые способом готов…
— А, давай, — улыбнулась она, вновь прикрыв веки из-за накатывающей новой волной усталости.
Захотелось и Валере дать эту поддержку. Часть тревоги и волнения любимого взять на себя. Подарить ему то, о чем Валера столько мечтал. Мало ли, когда и как оно все сложится с ЗАГСом? Когда ее отпустят — не представляла, как и то, успеют ли до назначенной даты? Вдруг, придется переносить…
А Настя в этот момент поняла, что очень хочет быть его женой — и перед людьми, и перед Богом. Морочила голову и себе, и любимому человеку столько лет. Боялась непонятно чего, стеснялась… А оно все настолько ненадежно вдруг оказалось! Настолько мимолетно. И гарантии нет. Никто не дает. Ни в чем, а она все искала каких-то подтверждений. И для чего еще и своими руками, своими глупыми страхами и решениями усложнять все настолько? В этот момент ей настолько глупым все показалось… Все страхи и опасения такими мелкими вдруг привиделись от понимания, как много имела, а не до конца ценила. Даже принижала их отношения своими сомнениям и комплексами, по сути.
— Егоза? — впервые в его голосе такую растерянность слышала. — Ты уверена?
Вновь открыла глаза. Теперь Валера смотрел на нее с оторопью.
— Да, любимый. Да, — могла бы, рассмеялась бы.
А так — только слабо улыбнулась, поняв, что все силы закончились.
Совсем-совсем.
— Давай, я сейчас посплю немного, — устало опустив веки, тем не менее, уверенно заявила она. — А ты со священником решишь. А как только выпишут — и в ЗАГСе распишемся. Прости, что столько лет глупостями тебя мучила… — с трудом приоткрыла один глаз.
Два уже не осилила.
Валера наклонился и тесно, плотно прижался к ее щеке лицом. Опустил голову на подушку рядом с Настей. И даже не сказал ничего — осторожно и нежно поцеловал пальцы на ее руке. Прижался губами к щеке, уголку рта… И это было настолько выразительно, так многогранно! Его чувства и эмоции просто-таки висели в воздухе, окутали ее. Слова — лишние. И так — все ясно.
О том, что все эти дни в палате находился еще и Сашка, Настя узнала, проснувшись в следующий раз. Валеры рядом не было, когда она открыла глаза. Это заставило ее беспокойно закрутить головой и попытаться приподняться.
— Подожди, там кровать поднимается, — голос Сашки прозвучал совершенно неожиданно для нее, заставив замереть и скосить глаза.
Тут в поле зрения появился и сам Верещагин. Подошел, нажал что-то на боковой панели кровати. Изголовье действительно приподнялось, открыв ей больший обзор на палату.
— Вот, — Саша передернул плечами и немного отошел.