— Ну, Настасья, чего ломаешься? Я ж не обижу, у Маринки спроси, — вслед за этой фразой из-за детского павильона раздался мужской хохот.
— Вот к Марине и цепляйся, а от меня отстань. Серьезно говорю, Леха. Мне на занятия надо. Пропусти!
Еще не до конца поняв, что происходит, Сашка дернулся и рванул с места, не обратив внимания на удивленный окрик матери.
Быть такого не может, конечно. Но этот голос и имя…
Он добежал до павильона за минуту, но там никого не оказалось, зато голоса продолжали долетать сбоку. Саша свернул за угол и оторопел. Словно на четыре года назад вернулся, е-мое.
Три п… придурка, в которых он не без удивления узнал Леху, Клима и Балку, окружили девушку, и явно не давали той прохода. Хоть до драки пока не дошло. Вот только, вместо коротко стриженых волос, по плечам девушки рассыпались густые темные пряди. Совсем такие же, кудрявые-кудрявые.
Он глазам своим не верил. Смотрел, видел, понимал, и не верил. Настя. Его Настя. Только такая… такая… до невозможного красивая. До жути просто. Он и представить не мог, что она такой станет. И к ней тянет руки эта падла!
— Руки убрал. Или глухой стал, Леха? — негромко, но с явной угрозой, медленно протянул Сашка.
Чего-чего, а опыта драк, причем, с куда более серьезными противниками, у него теперь было немеряно. На льду по-другому не выходит. И эти трое его совсем не пугали, они явно не смогут долго продержаться, даже кучей. Он быстро оценил свои шансы, пока компания, куда он вмешался, удивленно оглядывалась и пыталась понять, кто он такой. Леха с подручными, явно, не справлялись с этой задачей. А вот Настя…
Сашка не смог сдержать улыбку, видя, как округляются ее глаза. И рот тоже, за компанию. Она, определенно, его узнала. И дар речи потеряла, видимо.
— На роду мне написано тебя от них спасать, что ли? — усмехнулся Саша, с удовольствием наблюдая за подругой. — Ну, что стоишь? Иди сюда, — велел он, и протянул Насте руку.
Ее оторопь прошла в секунду. Завизжав, натурально завизжав от радости, Настя скинула со своего плеча руку ошалевшего Лехи и бросилась к нему.
— Сашка! Боже мой! Саша! Это ты?! Правда, ты?!
Она замерла в шаге от него и с искренним восторгом, почти благоговением, уставилась на Сашу.
— А что, не узнаешь? — он не мог сдержаться, улыбка сама собой растягивала рот так, что щеки свело. — Так поменялся?
— Сашка! — снова радостно закричала Настя и, преодолев последний шаг, неожиданно крепко ухватилась за его пояс, обнимая. — Сашка! Как же я скучала!
— А я как, — испытывая какое-то непередаваемо светлое и легкое счастье, признал он, обняв Настю в ответ.
И вот тут светлая, искренняя и детская радость от того, что он ее наконец-то нашел, сменилась иным, однако, не менее искренним чувством…
У Насти, оказывается, появилась грудь. И бедра. И губы, на запрокинутом к нему лице вдруг показались такими пухлыми и манящими.
Мама дорогая!
Сашку будто током шибануло. И центр радости, кажется, сместился из груди, куда-то пониже. Его подруга стала девушкой. Причем, не просто красивой, а очень даже… фигуристой такой красавицей. То есть, не то, чтобы у нее что-то чересчур выпирало, но все было так… ладненько, просто зашибись. И запах! Душистый, горячий, обалденный запах ее кожи, дурманящий, как аромат сирени, отцветающей во дворе.
Его тело моментально отреагировало на всю эту красоту, прижатую к нему. Но это же его Настька! Малявка, которая заставляла Сашку отрабатывать удары до седьмого пота, и похлеще Эдуарда Альфредовича ругала за случайно оброненное матерное слово. Саша постарался взять себя в руки и призвать к порядку заколотившееся сердце и встрепенувшееся тело. Осторожно отодвинулся, чтобы она ничего не заметила.
— Ты гляди, немой явился, не запылился! — вслед за этой фразой раздались неуверенные, тихие смешки.
Он отвел глаза от Насти и глянул на Леху и его парней, которые, как-то неопределенно мялись неподалеку. Вроде и понимали, что не того поля ягоды, чтобы теперь с ним связываться, но и просто так уйти, спустив Саше то, что прервал их развлечения, не могли по положению.
И вот тут он вспомнил, чему именно помешал. Намерения Лехи, однозначно, не были светлыми и добрыми, и сам Сашка сейчас, как никто, наверное, во всей полноте понимал, что испытывает парень, глядя и касаясь Насти. К итак не легкому коктейлю из радости, эйфории и сексуального возбуждения тут же добавилась еще и жгучая ярость. Захотелось тут же врезать Лехе по носу, причем так, основательно врезать, чтоб больше неповадно было лезть к его Насте грязными лапами.