— Я не могу. Не могу остаться, Валерий Федорович, — замотав головой. — Я вам столько проблем доставляю. Всем… И домой мне нельзя. — Она закусила губу, смотря на него совсем безрассудочно. — Вы не волнуйтесь, я не пропаду. Они скоро уезжать должны. Я пока в школе, на чердаке посижу. Несколько дней. Или в парке погуляю… Вы не бойтесь, Валерий Федорович, — словно успокаивая его, вдруг странно спокойно произнесла Настя. — Я не пропаду. Мне не привыкать…
Не бойтесь…
Да у него в голове зашумело от страха за эту девчонку. Господи! Что же она говорит такое? Что же у нее было в жизни, если она на такое готова? И зачем?
— Настенька, успокойся, — не ослабляя своей хватки, он начал осторожно отступать от двери, увлекая Настю за собой. — Все нормально. Ты мне не мешаешь. Наоборот, так бы я один сидел, никому не нужный. А так, в компании, с тобой, — вымученно усмехнулся он, придумывая не менее бредовые аргументы, чем ее слова. — Не надо тебе никуда уходить. Ни в какую школу. Зачем чердак? У меня вон, диван свободный, и целых две комнаты. Посиди со мной.
Настя молчала. Судорожно дышала и всхлипывала. Но перестала вырываться.
Вот так потихоньку он довел ее до дивана.
— Все нормально, Настя, все хорошо, — просто не зная, что еще сказать, слушая, как она плачет, Валерий сел, и усадил Настю рядом с собой, продолжая держать. — Поживешь у меня несколько дней.
Ему все еще казалось очень глупым то, что Настя натворила. Но опасения за состояние девушки перевешивали в данный момент это беспокойство. В конце концов, Настю он знал давно и хорошо, и ее интересы, ее здоровье было для него приоритетней спокойствия Верещагина. Хоть Валерий и решил, что позвонит ему ночью, когда Настя уснет.
Но у него не вышло. Настя не уснула. Она сидела всю ночь, вроде бы и слушая Валерия, но с таким загнанным выражением в глазах, словно все еще готовилась убежать в любую секунду.
И он не решился нарушить эту хрупкую ситуацию.
Но действительно оставил Настю у себя, позвонив ее бабушке. Правда, зная, что у той пошаливает сердце, просто оговорил, что Настя не готова пока общаться с Сашей. А вот Верещагина ему выловить не удалось, хоть Валерий и старался. Он даже приходил к нему, но парня дома не оказалось, а передать что-то через настороженную Наталью не решился. После того, до чего она довела Настю, Валерий не испытывал к этой женщине ни доверия, ни уважения. Он с удовольствием поговорил бы с Дмитрием. Но и того не удалось застать дома.
А через три дня Валерий узнал, что они были заняты продажей квартиры. И покончив с этим — уехали. Ему позвонила бабушка Насти, поскольку девушка все еще не собиралась возвращаться домой, а он боялся выпускать ее из квартиры. И даже запирал, когда уходил сам, чтобы Настя не убежала.
Валерию было неловко. Он совсем не был уверен, что поступает верно. И очень хотел бы, чтобы с девушкой пообщался кто-то, кто понимал в этом больше его самого. Но пока не придумал, как это организовать.
А теперь, судя по всему, после отъезда Верещагина, необходимость в этом отпала.
ПРОЛОГ 3 — НАСТОЯЩЕЕ
Настоящее
Она все еще не приходила в себя. И хоть врачи, все время что-то измеряя и пялясь в свои дурацкие мониторы, пытались заверить их, что состояние Стаси стабилизируется, и можно уже осторожно надеяться на позитивное развитие ситуации — он не видел этому никакого подтверждения. Она лежала на кровати все так же неподвижно. Не было заметно никакой реакции на звуки или прикосновения. Ничего. Однако Верещагин умел отодвигать страх и неуверенность в тот угол сознания, где эти чувства не мешали сосредотачиваться на главном. Только вот признание матери, которая ушла полчаса назад, не давало ему полностью отрешиться от всего.
С каждой минутой, что он думал над ее словами, с каждой секундой, потраченной на осознание всего, что эта новость в себе несла — Саша все больше ужасался пониманию, насколько его представление обо всем на протяжении этих лет и сознание — было искажено.
Ведь, Господи! Даже тогда, несколько дней назад, когда он опять увидел ее… Елки-палки! Ведь ОН считал себя вправе думать, что может оставить все в прошлом. Не выяснять по своему великодушию. Простить ее…
Александру самому хотелось сейчас пару раз удариться головой об пол или стену. От стыда и чувства вины. От чувства унижения. Он же тогда так обиделся, когда Настя отказалась ехать с ним, отвергла его предложение. По телефону. Не пожелав встретиться. Саше казалось, что он имеет полное право злиться. Только еще и непонимание было. Он никак не мог разобраться, что же случилось с его родной и обожаемой Стасей? Где она? Почему не хочет встретиться? Почему прячется?