– Хавиан, скажи что-нибудь… Как ты со всем справляешься? Что думаешь о своем будущем?
– Ну, правда, доктор, я очень рад. Не знаю, сказал ли, но я впервые стану отцом. Моя жена на четвертом месяце беременности, будет девочка. Я так взволнован!
Возможно ли, что мечта и волнение от того, что станет отцом, могут облегчить боль осознания того, что он, возможно, даже не увидит рождения дочери? Без вмешательства и лечения ожидаемая продолжительность жизни Хавиана могла бы составить три, шесть, а может быть, если повезет, восемь месяцев. Была ли его постоянная улыбка и манера избегать разговоров о катастрофическом исходе решением, следствием великой надежды или симптомом?
Как и в других случаях, я показывал ряд списков слов, чтобы проверить, в какой степени он способен запомнить их сразу, а также оценить, насколько способен сохранять информацию в течение относительно длительного периода времени. Хавиану действительно удалось запомнить из шестнадцати слов сначала четыре, затем шесть, а потом восемь. Очевидно, он научился, но научился малому, гораздо ниже того, что можно было ожидать от здорового человека этого возраста с его уровнем образования.
Помимо этой ограниченной способности к обучению, было поразительно то, что он «запомнил» многие слова, которых не было в списке. Некоторые из них имели определенную смысловую связь с настоящим словом. Например, он запомнил «чайку» вместо «вороны» или «лодку» вместо «рыболовного судна». Другие слова не имели ничего общего с увиденным.
То же самое произошло и с его зрительной памятью. В нейропсихологии обычно используют рисунки, чтобы оценить тип стратегий, указывающих на проблемы на зрительно-перцептивном или пространственном уровне.
На иллюстрации показана копия (часть B), которую Хавиан сделал со сложной фигуры Рей – Остеррита (часть A), которую обычно используют в нейропсихологических исследованиях. Затем следует рисунок, который он сделал двадцать минут спустя из того, что помнил (часть С).
У него не было никаких трудностей ни на визуальном, ни на пространственном уровне, хотя для копирования фигуры использовал ужасную стратегию, в которой хаотично комбинировал разные линии, но добился хорошего конечного результата. Он был вполне способен увидеть и скопировать такой рисунок, но, когда дело дошло до доступа к памяти об этом рисунке, чтобы сделать его снова, не смог этого сделать. На самом деле, возможно, такой памяти не существовало и он просто составил рисунок, которого никогда не было.
Для врачей желательно, чтобы пациенты приходили в сопровождении членов семьи или близких, чтобы сравнить информацию. Я никогда не сомневаюсь в том, что пациент говорит правду, однако он может многое ненамеренно выдумать.
Принимая во внимание то, что видел во время визита, а также то, что Хавиан пришел один, я не мог не поставить его слова под сомнения: возможно, часть рассказа, а может, и вся история целиком была вымышленной.
Его речь была беглой[3], но он с трудом называл простые предметы (например, скамейку, цветок) без ошибок, когда их показывали.
– Посмотри внимательно, Хавиан, как это называется? [это был банк]
– Это… есть, сидеть… это стол… нет, это не стол… это… я не знаю…
Было очевидно, что имели место явные изменения во многих процессах, которые существенно нарушили память, внимание и некоторые речевые процессы. Было также очевидно, что Хавиан знал об этом, когда я спросил о его впечатлениях от исполнения тестов. Было также понятно, что он преуменьшал как серьезность своих проблем, так и ценность, которую им придавал.
– Ну, мне кажется, это немного сложно, да, док? Кстати, я говорил, что впервые стану отцом? Вы не представляете, как я взволнован! У меня будет дочь!
Я был абсолютно убежден, что невозможно, чтобы ошибки не возникали в «спонтанных» воспоминаниях его жизни, о которых он совершенно нормально сообщал, когда спрашивали: аналогично ошибкам, которые допустил во время испытаний. То, что удалось спровоцировать простым списком слов, возможно, происходило спонтанно, когда он пытался получить доступ к своим избитым воспоминаниям. В то же время теперь я был глубоко убежден, что то, как он жил со своим диагнозом и исходом, и эта постоянная радость были симптомом. Слишком велика была дистанция между ней и реальностью, которая сопровождала его к концу.
Как видели на примере Люсии, определенные формы лобной дисфункции играют трансцендентальную роль в создании воспоминаний, которых никогда не было, или которые произошли существенно иначе, чем помним. Именно поэтому, принимая во внимание области, которые охватывали послеоперационные повреждения мозга Хавиана, можно было предположить этот тип изменения памяти. Но лобная доля также важна в самом переживании процесса, который является глубоко человеческим: эмоциональной интеграции или, другими словами, получения сознательного и чувственного опыта и эмоций.
3
Когда речь ограничена по содержанию, бедна по форме, качеству и количеству составляющих ее элементов, ее называют «небеглой».