Они спросили дорогу у торговца пана[4] и пошли по указанной им улице. У Омпракаша все еще оставались подозрения.
— Если ты собираешься жить у нее несколько месяцев, тогда где твой чемодан, где твои вещи? У тебя что, ничего нет, кроме двух книжек?
— Сегодня я всего лишь познакомлюсь с ней. А вещи из университетского общежития перевезу в следующем месяце. — Они обогнали нищего. Тот неуклюже передвигался на деревянной платформе на колесиках — она приподнимала его на четыре дюйма над землей. На руках у нищего отсутствовали пальцы, а ноги были ампутированы почти до ягодиц. «O Babu, ek paisa day-ray! — тянул он, потряхивая консервной банкой в забинтованных культях. — O babu! Hai Babu! Aray babu, ek paisa day-ray![5]»
— За все время, что живу в городе, еще не встречал такого жалкого нищего, — сказал Ишвар, и все с ним согласились. Омпракаш опустил в банку монету.
Они перешли на противоположную сторону и снова спросили дорогу.
— Я живу здесь уже два месяца, — сказал Манек, — но город такой большой и запутанный, что я знаю только несколько больших улиц. А те, что поменьше, все на одно лицо.
— Мы в городе уже полгода, и у нас та же проблема. Поначалу у нас прямо крыша поехала. Первое время никак не могли сесть на поезд — пропускали два или три состава, прежде чем научились протискиваться внутрь.
Манек признался, что ему здесь все ненавистно. Ждет не дождется, когда закончит обучение и вернется домой, в горы.
— Мы тоже приехали ненадолго, — сказал Ишвар. — Вот заработаем немного денег и уедем в свою деревню. Что хорошего в таком большом городе? Шум, толпы людей, жить негде, с водой проблемы, повсюду мусор. Просто кошмар.
— Наша деревня отсюда далеко, — уточнил Омпракаш. — Надо ехать на поезде целый день — только утром доберешься.
— Доберемся, обязательно доберемся, — уверенно произнес Ишвар. — Нет ничего лучше родного дома.
— А я родом с севера, — сказал Манек. — Туда ехать сутки и еще день. Из окна нашего дома видны снежные вершины гор.
— Рядом с нашей деревней течет речка, — продолжал Ишвар. — Слышно, как журчит вода, и видно, как сверкает она на солнце. Там очень красиво.
Некоторое время они шли молча, охваченные мыслями о доме. Нарушил молчание Омпракаш, указав на ларек, где продавали арбузный шербет.
— Неплохо выпить чего-нибудь холодненького в такую жару.
— Хорошая мысль, — сказал Манек. — И выглядит он замечательно.
— Нам не надо, — быстро осадил племянника Ишвар. — Мы утром плотно позавтракали.
Выражение лица Омпракаша тут же изменилось.
— Ну, как хотите, — недоверчиво произнес Манек, заказывая себе большой стакан и поглядывая на портных. Те отвели глаза в сторону, стараясь не глядеть на вожделенный кувшин и запотевший стакан. Какие у них усталые лица, какая бедная одежда, изношенные сандалии!
Манек выпил половину стакана и сказал: «Я напился. Хотите теперь вы?»
Портные отрицательно замотали головами.
— Смотрите. Пропадет зря.
— Раз так, тогда давай, — согласился Омпракаш и взял стакан. Сделав большой глоток, он передал шербет дяде.
Ишвар осушил стакан и вернул его продавцу.
— Как вкусно! — сказал он, радостно улыбаясь. — Очень любезно с вашей стороны угостить нас. Нам очень понравилось, спасибо. — Неодобрительный взгляд племянника заставил его замолчать.
«Столько благодарности за глоток шербета, — подумал Манек, — как изголодались эти бедняги по обычной доброте!»
Латунная табличка с позеленевшими от времени буквами на двери веранды гласила: Мистер и миссис Рустам К. Далал. Открыла дверь сама Дина Далал. На клочке мятой бумаги она разглядела надпись, сделанную собственной рукой.
— Вы портные?
— Да, — сказал Ишвар, вежливо кланяясь. По приглашению хозяйки все трое вошли на веранду и стояли, ощущая неловкость.
Веранда, задуманная как открытая галерея, была позже перестроена и стала отдельной комнатой еще в то время, когда покойный муж Дины Далал был ребенком. Родители решили сделать ее детской, чтобы как-то увеличить площадь маленькой квартирки. Открытые места заложили кирпичом, оставив просвет для зарешеченного окна.
— Но я приглашала только двух портных, — сказала Дина Далал.
— Простите, я не портной. Мое имя — Манек Кохлах. — И Манек выступил из-за спин Ишвара и Омпракаша.