Я сел на диван с Коди, пока Морган переодевала Этту в свежий подгузник и пижаму. Несколько минут спустя мы все устроились, по телевизору шел фильм о принцессах, а Этта подползала ко мне все ближе и ближе. Я не был уверен, пыталась ли она приблизиться ко мне или к щенку у меня на коленях. Немного откинувшись назад, я поднял руку над ней и положил ее на спинку дивана, чтобы провести пальцами по затылку Морган.
По мере того как женщина, которую я любил, все больше и больше расслаблялась в моих объятиях, я усиливал давление на ее шею, массируя ее, пока практически не начал держать ее голову в своей ладони. Этта уснула менее чем через полчаса после начала фильма, но мы с Морган не двинулись со своих мест на диване. Мы просто сидели, тупо глядя в экран телевизора, а щенок и малышка мирно спали между нами.
— Не могу поверить, что ты уговорил меня приехать сюда, — сказала она через некоторое время тихим голосом. — У меня есть миллион вещей, которые я должна сделать в Сакраменто.
— Ты уже сожалеешь об этом? — спросил я, поворачивая голову в сторону, чтобы посмотреть на нее.
— Вообще-то нет, — ответила она, уголки ее губ приподнялись. — Я очень рада, что мы здесь.
— Я тоже, — признался я, нежно сжимая ее затылок. — Думаешь, останешься ненадолго?
— По крайней мере, достаточно долго, чтобы твоя мама навестила Этту, — полушутя сказала она.
Напоминание заставило меня сдержать гримасу. Моя мама до сих пор не вышла на связь, и Морган понятия не имела, насколько все на самом деле плохо. Я рассказал ей об этом споре, когда впервые появился у нее дома, но с тех пор мы его не обсуждали. Боялся реакции Морган, когда она узнает, что моя мама не разговаривает со мной из-за наших отношений. Ей не нужна была дополнительная причина, чтобы оттолкнуть меня; она прекрасно справлялась с этим сама.
— Если ты останешься дольше, я приготовлю тебе кофе утром, — пообещал я, запуская пальцы в ее волосы.
— Завтрак?
— И обед, — согласился я. — Даже ужин.
— Трудно от такого отказаться.
— И не надо. — Ее лицо было освещено синим и зеленым от света телевизора, и я не мог не провести большим пальцем по изгибу ее щеки. Она была так прекрасна, даже когда закатывала на меня глаза.
— Наверное, мне следует уложить ее в постель, — прошептала она, меняя тему, как всегда.
Меня это не беспокоило, как раньше. Я не был уверен, было ли это из-за обстановки или из-за того, как ее глаза задержались на моем лице, но узел в моем животе, который обычно появлялся, когда она шарахалась от меня, отсутствовал.
— Я ее отнесу, — ответил я, упуская момент.
В ту ночь я даже не возражал лечь спать один. Дом казался живым впервые с тех пор, как я въехал в него. Когда разделся и залез под простыни, я услышал, как Морган тихонько поет Этте через холл.
— Этта, малышка, ты заснула, пора отдохнуть. Завтра ты можешь играть весь день. Коди спит, и дядя Тревор спит, так что лучше всего поспать.
Я ухмыльнулся в темноте.
Глава 18
Морган
— Пришло время тебе позвонить мне, — сказал я в трубку, наблюдая, как Этта плещется в луже на заднем дворе Тревора. — После того, как ушла как овца.
— Прости, — ответила Миранда, раздраженно вздохнув. — Но я не хотела ввязываться в это с тобой.
— Ты могла бы хотя бы записку оставить.
— Ну да, — проворчала она. — Но я об этом не думала.
— Слишком занята сваливая тайком со всем своим земным имуществом? — спросила я.
— Я взяла только рюкзак, — сухо ответила она. — Остальное хранится в папином гараже.
— Я смотрела там!
— Я положила его вместе с рождественским дерьмом, чтобы ты не нашла улики.
— Я видела все, что у тебя есть, — парировала я. — А я бы и не рылась.
— Ты бы так и сделала, — возразила она, немного посмеиваясь. — Мне просто нужно было выбраться из этого дома, понимаешь?
— Да, я поняла, — ответила я. Потому что много думала об этом во время долгой поездки на север и не могла винить сестру за ее желание сбежать. Но то, как она это сделала, меня все равно раздражало. — И все же, Фрэнсис?
— Ты единственная, кому он позволяет это дерьмо, — пробормотала она в ответ. — Ты знаешь, что это правильно?
— Да-да, — сказала я, закатывая глаза. — Он любит меня, бла-бла-бла.
— Он не совсем то чудовище, которым ты его выставляешь.
— Я не думаю, что он монстр, — отрезала я. Этта взглянула на меня, и я улыбнулась сквозь стиснутые зубы, чтобы успокоить ее. — Я просто не думаю, что он достаточно хорош для тебя.
— Ну да, вам просто придется иметь дело с этим, — ответила она.
— Скажи, что ты шутишь. — Тишина на другом конце линии дала мне ответ. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Я могу с этим справиться, — наконец, сказала она. — Кроме того, у тебя нет времени для разговоров.
— Что это значит?
— Где ты сейчас? — спросила она, посмеиваясь — Дай угадаю. Где-нибудь в дебрях Орегона?
— Ты сначала позвонила папе? — возмущенно спросила я.
— Я знала, что получу лучший прием, — ответила она.
— О, держу пари. Он спускает тебе с рук все.
— А с тобой по-другому?
Я пожала плечами, хоть она и не могла меня видеть.
— Итак, ты у Тревора, — сказала она, нараспев. — Как дела?
— Мы только вчера приехали сюда, — ответила я, подтягивая колени, чтобы натянуть на ноги огромную толстовку с капюшоном. — До сих пор все было хорошо.
— А где ты спала?
— В гостевой, любопытная.
— Какого черта ты это сделала?
— Потому что я гость?
— Не строй из себя дуру.
— Потому что, — выдавила я. — Он не сделал ни шагу.
— И?
— Так что, я думаю, он ждет.
— Что, замужество? Вы, ребята, уже сделали дело….
— Я не знаю.
Я вздохнула и откинулась на спинку стула, на котором сидела.
— Сегодня утром он приготовил кофе и блинчики, а потом ушел на пару часов на работу. Он поцеловал меня на прощание, но это было довольно платонически.
— Я не могу представить, чтобы эти губы были платоническими в чем-либо.
— Не воображай вообще его губы, — приказала я.
— Успокойся, тигрица, — ответила она — Ты же знаешь, что мои вкусы больше склоняются к длинноволосым байкерам.
— Не напоминай мне.
— И что? — спросила она. — Вы просто друзья?
— Нет. — По крайней мере, в этом я была уверена. — Он сказал своей семье, что хочет жениться на мне.
— Чего-чего? — практически закричала она.
— Без шуток.
— Немного поторопился, да?
— Я не думаю, что он был полностью серьезен.
— Тревор похож на парня, который говорит то, что не имеет в виду?
— Нет.
— Что ж.
— Ага.
— Чем ты планируешь заняться?
— Понятия не имею, — призналась я. Мысль о том, чтобы выйти замуж за кого-то, приводила меня в ужас. Черт, мысль о том, чтобы просто жить с кем-то, приводила меня в ужас. Брак был грандиозным, эпическим изменением жизни.
— Он любит тебя, — мягко сказала Миранда. — Это много…
— Я знаю.
Я смотрела на Этту во дворе, испачкавшуюся до чертиков и счастливую, какой я ее никогда не видела. Это могла быть наша жизнь — мужчина, дом, собака, бесконечный двор, где можно играть — это могло стать нашей реальностью, если я просто протяну руку и возьму это.
— Ты любишь его? — спросила Миранда.
— Откуда я знаю?
— Ты знаешь, — мгновенно ответила она.
* * *
В тот же день Этта и я поехали в город с Тревором, чтобы купить продукты и одежду для Этты, чтобы она могла носить ее на улице. Я слишком поздно поняла, что ее леггинсы и теннисные туфли не созданы для загородной жизни. К тому времени, как она вошла внутрь, чтобы принять теплую ванну, все было безнадежно запачкано глиной, смешанной с грязью вокруг дома.
По словам Тревора, ей нужны были резиновые сапоги и джинсы, если она собиралась быть деревенской девушкой, и, поскольку после беспорядка, который она устроила ранее, у нее осталась только пара сандалий, я с благодарностью приняла эту идею. Вот так мы и оказались в обувном отделе местного магазина, примеряя ботинки на двухлетнем ребенке, который не хотел участвовать в этом процессе.
— Этта, какие тебе нравятся?