— Она вернулась в мастерскую, — сказал он, кивнув в сторону коридора. — Я покажу тебе.
Элли сидела за длинным столом, заваленным клочками бумаги и фотографиями. Она была так поглощена тем, над чем работала, что не сразу подняла глаза, когда мы подошли к дверям. К тому времени, когда та прекратила свои действия и подняла глаза, Майк уже ускользнул — или спрятался в укрытие — и я была единственной, кто стоял там.
— Да? — спросила Элли ровным голосом.
У меня были подготовлены все эти ответы, когда она спрашивала, почему я здесь, или обзывала меня, или выгоняла меня из своего дома, но у меня не было ничего запланированного для такого рода приема.
— Гм. — Я сжала кулаки в карманах пальто.
— Я занята кое-чем…
— Почему вы меня ненавидите? — спросила я, и ее пренебрежительные слова вызвали у меня небольшое отношение. — Вы даже меня не знаете.
— И чья это вина? — спросила она, бросая бумагу на стол.
— Вы шутите, верно? — выпалила я — Я пыталась познакомиться с вами. Я пригласила вас к себе домой.
— Тогда настроила моего сына против меня.
— Я этого не делала, — выдавила я.
— Спасибо, — сказала она снисходительно.
— Если это то, что, по-вашему, произошло, мне очень жаль. — Мой голос был более чем приятным, хотя мне хотелось развернуться и уйти прямо из этого дома.
— Это все?
— Я думаю, что мы начали не с того… — попыталась начать я, но остановилась, когда она фыркнула.
— Я уже сказала, что сожалею и все прояснила, — ответила она.
Мне понадобилось все, чтобы не сорваться на нее. Я никогда ничего не делала этой женщине, и, похоже, у нее были серьезные проблемы со мной. Я просто этого не поняла. Подумала уйти, но только на секунду.
— Послушайте, — сказала я, прислонившись к дверному косяку, как будто собиралась задержаться там на какое-то время. — Я здесь по одной причине.
— У меня больше нет свободных сыновей, — пробормотала она. Это был удар ниже пояса, но я приняла его.
— Я люблю Тревора, — сказала я тихим, но сильным голосом. — И он обожает вас.
Элли взмахнула рукой в воздухе, как будто ей было все равно, что я говорю, но не остановила меня.
— Я не понимаю, почему вы так расстроены из-за нас, но надеюсь, что мы сможем пройти мимо этого. Не ради себя — я могу справиться с чем угодно, — но ради Тревора и Этты.
— Не смей… — практически прорычала она, вставая на ноги.
— Мама, — рявкнул Тревор, напугав меня. Я оглянулась через плечо и увидела, что он идет по коридору с мрачным выражением лица.
— Трев, — сказала я, положив руку ему на грудь, когда он подошел ко мне. — Как ты узнал, что я здесь?
— Тяжело ходить по магазинам, когда забыла сумочку дома, — сказал он, все еще глядя на маму
— Хорошо, что место Этты все еще в моем грузовике, иначе мне пришлось бы идти пешком, и тогда я бы очень разозлился.
— Иди домой, — пробормотала я.
— Ни единого шанса.
— Знаешь, я рада за тебя, — сказала Элли своему сыну, ее губы дрожали от волнения.
— Это действительно хороший способ показать это, — ответил Тревор.
— Ты не знаешь, как это было. — Она поднесла руку ко рту и покачала головой — Он был моим ребенком.
— Я знаю это, — мягко сказал Тревор.
— И вдруг он исчез, — прохрипела она
— Но потом мы узнали, что у него есть собственный ребенок. У моего ребенка родился ребенок. — Она всхлипнула, и мои глаза начали слезиться.
Не имело значения, какой ужасной она была, или любила она меня, или не любила. В тот момент она была матерью, и я была матерью, и я даже не могла понять, какую боль она, должно быть, испытывала.
— Но этот ребенок был так далеко, — сказала она едва слышным голосом. — И с матерью, которая, похоже, не особо интересовалась нами.
Я хотела поспорить, но не стала. Это была ее история.
— Я так беспокоилась об Этте, так беспокоилась о том, все ли с ней в порядке, что, возможно, видела некоторые вещи, которых там не было, — сказала она, встретившись со мной взглядом. — Я прошу прощения за это.
Я кивнула.
— Но я думала, что мы с этим разобрались, — сказала она, подняв руки в жесте. — Я не понимаю. После этого мы были на связи, и все, казалось, было в порядке.
— Все в порядке, — тихо ответила я.
— Тогда почему ты не сказала мне, что была в городе? Почему не позволила нам увидеть Этту? К чему вся эта секретность и шныряние с моим сыном? — Ее глаза обратились к Тревору — Ты знал, что то, что ты делаешь, было неправильным. Вот почему ты это скрывал.
— Нет, — сказал Тревор, перебивая ее. — Я знал, что тебе это не понравится. Это единственная причина, по которой я не говорил с тобой об этом. Все знали, ма. Каждый.
— Ну, — сказала она, и ее лицо побледнело от шока, — это приятно знать.
— Я люблю тебя, — сказал Тревор. — И никогда не хотел, чтобы тебе было больно или грустно. Ей-богу, мама, я понятия не имею, почему у тебя такие проблемы с Морган.
— Я не знаю, — в отчаянии закричала его мама. — У меня никогда не было….
— Тогда какого хрена? — спросил Трев, заставив меня в шоке взглянуть на него. Я никогда не слышала, чтобы он так с кем-то разговаривал.
— Я ревновала, — наконец, призналась Элли, отворачиваясь от нас. — Это все, что было. Завидовала и боялась.
— Чего? — в замешательстве спросил Тревор.
— О, — со слезами на глазах икнула Элли. — Все, наверное. — Она невесело рассмеялась. — Я завидовала тому, что она провела время с Генри, возможно, больше времени, чем я за последние несколько лет, и что у нее была маленькая частичка его в Этте.
Ее слова поразили меня, как тонна кирпичей, и если бы думала, что она позволит мне, я бы обняла ее. Боже, я с самого начала была так озабочена тем, как она относилась ко мне, что проигнорировала боль, которую она испытывала после смерти Генри. Я предполагала, что она все еще переживает потерю, но никогда не думала о том, как ее боль выглядела в реальной жизни.
— А потом, после того, как ты встретил ее, ты начал вести себя по-другому, — сказала Элли, печальная улыбка растянула ее губы, когда она вытерла слезы на щеках. — Ты перестал так часто приходить, перестал рассказывать нам о своей жизни. Все, что я могла видеть, это то, что ты ускользаешь, и я знала, что это было из-за этих отношений, которые у вас двоих начались.
— Мама, — мягко сказал Тревор. — Ты же знаешь, что я никогда не уйду далеко.
— Знать и верить — две разные вещи, — ответила Элли. Она посмотрела на меня, стыд наполнил ее глаза.
— Дело никогда не было в тебе, Морган. Я думаю, ты молодец. Но… ты, кажется, просто попала в самую гущу событий.
— У меня никогда не было возможности сказать вам, как я сожалела о Генри, — сказала я. Теперь, когда своими глазами увидела, какую боль она испытывала, мне пришлось признать это, прежде чем я смогла сказать что-то еще. — Я не могу представить, что бы я делала, если бы потеряла Этту.
На моих глазах Элли как будто увяла. Ее руки закрыли лицо, плечи покатились вперед, и душераздирающий всхлип разорвал комнату.
— Мне очень жаль, какой ужасной я была, — сказала она, беря себя в руки.
Тревор проскользнул мимо меня и обнял маму руками, положив щеку ей на макушку, пока раскачивал их взад-вперед. Я смотрела на них всего мгновение, прежде чем повернулась и пошла обратно по коридору.
— У тебя все получилось? — спросил Майк, когда я нашла его на полу в гостиной, играющим с Эттой. Он сказал это легко, как будто уже знал ответ.
— Думаю, да, — сказала я с легким вздохом. Потом села на край дивана и улыбнулась, когда Этта протянула руку мимо Майка, чтобы украсть часть его деталей Лего.
— Это хорошо, — сказал он, перехватывая детали, которые Этта украла, и кладя их обратно в свою стопку.
Мы больше не разговаривали, пока ждали выхода Тревора и его мамы. Даже Этта молчала, пока играла. Когда, наконец, услышала шаги в коридоре, я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тревор вытирает ладонями глаза. Увидев, что я смотрю, он улыбнулся.
— Все хорошо? — спросила я, вставая, чтобы обнять его за талию.
Он кивнул и наклонился, чтобы прошептать мне на ухо:
— Моя мама попросила нас остаться на ужин, и у меня не хватило духу сказать ей, что мы уже поели. Все хорошо?
— Я немного проголодалась, — прошептала я в ответ.
— Я люблю тебя, — сказал он чуть громче, когда поцеловал меня в висок.
Я осталась в кольце его рук, еще не совсем готовая отстраниться.
— Я тоже тебя люблю.
— Я тоже люблю тебя, — вмешалась Этта, даже не отрываясь от своих блоков.
КОНЕЦ