Эрих присвистнул. Она улыбнулась, довольная произведенным эффектом.
— Куда я гожусь в своем ординарном костюме? — развел руками Тронхейм. — Получится совсем неподходящая пара.
Элси окинула его критическим взглядом.
— Мы подходим по закону контрастов. Это будет впечатлять. — И взяла его под руку.
Действительно, едва они вышли на людный переход, на них сразу обратили внимание. Эрих злился, а Элси беззаботно хохотала.
Центральная площадь, на которую их вывел переход, поражала своими масштабами. Тонкие титанатовые колонны поддерживали высокий свод, темный, несмотря на обилие света. Это достигалось с помощью поляроидных плафонов, направляющих освещение книзу. Синий фон свода и отдельные светлые точки, мерцающие на его поверхности, еще больше усиливали впечатление ночного неба. Ресторан, иллюзион, ревю-холл и другие увеселительные заведения надели внешне рельефно выполненные фасады, расцвеченные огнями реклам, тогда как сами помещения уходили в глубь базальтового массива, в котором размещался подземный город. Весь этот архитектурный ансамбль должен был по замыслу строителей создать максимальное приближение к земной обстановке. Психологическое воздействие усиливалось разбитым посреди площади сквером, с настоящими деревьями и кустарником, с аллеями, посыпанными желтым речным песком. Колонны, поддерживающие свод, прятались в резной листве дикого винограда и плюща. И неважно, что за фасадами не было зданий в земном понимании, впечатление создавалось.
— Погуляем, — сказала Элси. — Я очень люблю этот сквер.
— Но надо взять билеты.
Мисс Лумер взглянула на него с улыбкой.
— Сразу видно, что вы новичок. Здесь нет билетов. Иллюзион работает автоматически, как все в этом города. Обслуживающий персонал сокращен — дальше никуда! Опускаешь жетон и входи. А жетонов у меня всегда порядочный запас.
Из иллюзиона они вышли в боковой проход. Тронхейм отметил это машинально, находясь под впечатлением фильма. Элси шла рядом притихшая, как будто видения Земли утихомирили ее темперамент. Эрих сожалел, что не вспомнил об иллюзионе раньше. Совершенство цветопередачи и стереофонии в сочетании с запахами и тепловыми ощущениями позволяли полтора часа побыть на Земле среди героев фильма, и то, над чем он посмеивался дома, сидя в иллюзионе рядом с Лерлин, здесь неожиданно приобрело иной смысл. Нет, надо наведываться сюда почаще. И он с благодарностью взглянул на Элси. Она поймала этот взгляд и опустила глаза.
— Проверяете, какое у меня впечатление от этого глупого фильма? А вдруг мое меланхолическое настроение не имеет отношения к иллюзиону?
— Наверное, все-таки имеет. Только вне зависимости от замысла режиссеров.
— Даже так? Вы в таком случае в самом деле смыслите в психологии. Я скучаю по Земле. Наша жизнь здесь монотонна.
Они снова очутились на площади. Не спеша побродили по скверу, потом Элси потащила его в ресторан. Столик заняли у застекленного входа: отсюда со всеми удобствами можно рассматривать гуляющих на площади.
— Люблю, когда много народу, — пояснила она свой выбор, — а в этом заведении всегда не очень, хотя все по земному: и джаз, и кухня, и обслуживание. Правда, цены несколько несоразмерные.
Эрих внутренне дрогнул. Большие траты не входили в его расчеты, но он заставил себя улыбнуться.
— И намного?
— Не дешевле, чем в «Уолдорф-Астории»!
Тронхейм покраснел. Он никогда не был в этом, одном из самых фешенебельных ресторанов. Америки, и, по его представлениям, посещение подобных заведений доступно лишь миллионерам. У него в кармане, по самым оптимистическим подсчетам, вряд ли наберется более ста долларов, и это неприятно ударило по самолюбию.
— Боюсь, у меня не хватит расплатиться. — неуверенно произнес он.
Элси притронулась к его руке.
— Не беспокойтесь, Эрих, за свои прихоти я расплачиваюсь сама.
— Ну, знаете, я все-таки джентльмен!
— Не надо, Эрих. Предрассудки усложняют жизнь, а в ней и без этого всякого хватает. Давайте проще, по-дружески, что ли… Не портьте хорошее начало моих маленьких каникул. Пейте лучше коньяк и не считайте себя должником.
Несколько рюмок благородного напитка приободрили Тронхейма, а французская кухня смирила его с потерей мужских прав. Он решил порасспросить Элси о жизни станции.
— Далась вам наша обстановка! Скучно у нас. Молодых нет. Одни старики или женатики. Ходят, глаз не поднимут. Когда был Анри, станция немного ожила. Он веселый такой, подвижный. Кого разыграет, с кем пошутит. Узнал, что отец посторонних: не терпит в оранжерее… Он там проводит исследования… Выбрал момент, когда отец обедал, и оборвал огурцы с какого-то опытного куста. Отец рассердился ужасно, а он смеется: я, говорит, люблю малосольные! А потом поскучнел, стал заговариваться, ну и… Давайте выпьем!
Больше в течение вечера Эрих не услышал о станции ни одного слова. Элси танцевала, шутила, много пила. Когда они вышли из ресторана, она расслабленно склонила голову ему на плечо. Эриху пришлось придерживать ее за талию. Стесняясь встречных, Тронхейм еще крепче прижимал к себе Элси, чтобы прохожие не заметили, как она пьяна. Наконец свернули в пустынный проход. Эрих вздохнул облегченно, но у Элси вдруг подогнулись колени.
Она безвольно опустилась на пол. Его рука скользнула вдоль тела, и ладонь ощутила упругость груди. Немного смутясь, он подхватил ее и поставил на ноги. Колени Элси снова начали сгибаться. Тогда Тронхейм легко поднял ее плотное тело и усмехнулся: оказывается, на Луне легко быть рыцарем! Не чувствуя особого напряжения, он занес ее в номер и уложил на тахту.
— Спокойной ночи, мисс Лумер! — произнес он насмешливо и достаточно громко.
Элси с трудом приподнялась и села. Глаза ее еще смотрели рассеянно, но лицо приобретало осмысленное выражение.
— Прости, Эрих, я, кажется, набралась… Как никогда. Понимаешь, мне надо растормозиться. Дома я какая-то замороженная… А тут еще Анри… Я ведь врач, они все через мои руки проходят… Хочешь, сварю кофе? — она сделала попытку встать.
— Не стоит, — отказался Тронхейм, страдая от собственной невежливости. Он подсел на тахту и положил руку ей на плечи. — Ты обиделась?
Она покачала головой.
— Ты просто не понимаешь…
До сознания Эриха вдруг дошло, что это не обычная фраза разочарованного человека, а нечто большее. За этими словами скрывались и безмерная усталость от каждодневного нервного напряжения и глубоко запрятанный страх…
Она прислонилась к нему и беспричинно улыбалась.
— Ты не представляешь, как мне хорошо! И совсем не потому, что ты такой… просто… не знаю. Когда немного выпью, как пелена с глаз спадает. Может быть, все-таки выпьешь кофе? Я быстро!
Пили молча. Ароматный и крепкий напиток постепенно снимал угар прошедшего вечера. Давно Эрих не чувствовал такого уюта. Ему совсем не хотелось идти в свой одинокий номер, но он понимал, что дальнейшая задержка поставит его в неловкое положение и решительно поднялся.
— Благодарю. Теперь я, кажется, окончательно пришел в себя. Можно опять принимать коньяк и все прочее.
— Это сколько душа желает! — Элси направилась к встроенному в стену бару.
— Что ты, я пошутил. Пора отправляться восвояси. Доброй ночи!
Эрих подошел к выходу, но Элси догнала его и повисла на плечах.
— Не уходи, — попросила она- тихо, но глаза выдали волнение и глубоко спрятанный ужас.
Он заколебался, понимая всю двойственность положения, хотя знал, что не сможет отказать ей в просьбе, прозвучавшей, несмотря на ее тихий голос, как крик о помощи.
— Но…
— Можешь сделать такое одолжение? Мне не по себе, когда я одна.
— Не знаю, будет ли удобно…
— Тахта тебя устроит?
— А как же ты?
— Не беспокойся, у меня роскошное ложе в римском стиле.
— Ну да?
Элси подошла к стене. Из ниши выдвинулось широкое двуспальное ложе красного дерева.
— Как?
— Шикарно, однако я предпочитаю тахту.
Застелив постели, она погасила свет. Он слышал шуршание ее одежды и невольно вспомнил нечаянное прикосновение там, в пустынном переходе. Эрих заворочался, стараясь повернуть мысли в другом направлении. В темноте что-то звякнуло, забулькало…
— Ты что там?