Отдав распоряжение, Алферов откинулся на спинку, позволив себе расслабиться. Впервые с момента получения известия об исчезновении экипажа он почувствовал некоторое облегчение. Его личный опыт, опыт человека, отдавшего без малого восемнадцать лет Луне и исколесившего ее вдоль и поперек, подсказывал, что меры, принятые им, являются оптимальным вариантом поиска, и ему уже не терпелось посмотреть, насколько эффективно выполняется программа, но еще в космопорте он понял, что МЛК-5 — единственный транспорт, оставшийся на станции. С другой стороны, он привык доверять подчиненным, ибо космос суров и вырабатывает в людях не просто дисциплинированность, а осознанную необходимость четкого и полного выполнения задания, поскольку от организованности и собранности каждого зависит подчас не только программа исследований, но и благополучие, если не жизнь каждого. Оставалось ждать прибытия на станцию, чтобы здесь, имея под рукой все данные, рассчитать реальные пределы жизнеобеспечения исчезнувшей группы.
А дорога все вилась и петляла между необыкновенно многочисленными здесь мелкими кратерами, и, казалось, ей не будет конца, но вот она начала круто забирать влево, и луноход вошел в тень горы Лебедь. Вспыхнувшие фары осветили туннель шлюза. На станции ожидали приезд высокого начальства, и ворота шлюза были открыты.
Алферов не стал осматривать хозяйство станции, как делал обычно, попадая в подведомственную ему организацию, а сразу пошел в кабинет начальника станции. Яковлев предложил снять гермокостюмы, но Василий Федорович махнул рукой.
— Ты снимай, а я, может быть, еще поеду на место.
Начальник станции пожал плечами, но настаивать не стал, хотя ему было абсолютно ясно, что ехать к месту происшествия не на чем. Все тяжелые вездеходы ушли с поисковой группой, а отправлять Алферова на «молоке» он бы не рискнул даже по прямому ему приказу. Сняв спецкостюм, Яковлев увидел, что начальник космоцентра стоит у окна.
— Твоя идея? — Алферов кивнул на имитацию улицы за окном и зеленые столбы разросшейся вдоль противоположной стены актинидии.
— Нет, — хмуро мотнул головой Владимир Кузьмич. — Это их затея.
— Ясно, — сказал Алферов и сел в кресло спиной к окну.
Начальник станции поспешно задернул шторы. Зеленая стена слишком часто напоминала ему о четверке, и он специально оставлял окно незашторенным даже на ночь, но сейчас оно мешало собраться мыслями.
— Давай посчитаем реально, — Василий Федорович придвинул кресло к столу, взял листок бумаги, достал ручку и начал записывать по памяти нормы потребления кислорода.
— Шесть суток. Что тут считать, Василий Федорович? Они продержатся за счет резерва максимум еще сутки.
— Сутки? Давай исходные данные заправки баллонов в килограммах с точностью до одной десятой. Ты плохо знаешь своих подчиненных!
Получив все данные, Алферов заложил программу в ЭВМ и через несколько минут бросил на стол карточки с расчетами.
— Так. Пассивные варианты отбросим сразу. Это не для них. С другой стороны, они тоже не дураки и используют любую возможность, чтобы протянуть до подкрепления. Следовательно, от десяти до пятнадцати суток. Кислорода им должно хватить. Это самое главное. Хуже, что надвигается период ночи. В том районе он наступает раньше примерно на полтора дня. У нас в распоряжении остается не более пяти суток…
Алферов прикрыл глаза рукой. Какие могут быть варианты? В воронке их, конечно, нет. Нашли бы сразу по следу. Какая-нибудь полость? Нашли бы способ, если не выбраться, то по крайней мере сообщить. Что-нибудь вроде Бермудских силовых полей?
— Там магнитные аномалии есть? — обратился он к Яковлеву.
— Маскон первого порядка, а магнитное поле наоборот пониженное, — сказал, подумав, начальник станции. Впрочем, я не специалист. Можно посмотреть по справочнику.
— Не надо, Володя. Теперь и я вспомнил, что там самая крупная гравитационная аномалия… Нет, здесь такие вещи не реальны. Зыбуны, воронки, полости. Что еще? Скрытый купол?
— Маловероятно. После обрушения купол себя обнаружит. Это не воронка, которая засыпается над попавшим в нее луноходом.
— Значит, Луна подкинула что-то новенькое. Не могли они так легко попасться на простую ловушку. Прошли бы!
Уверенность Алферова ободрила Василия Кузьмича.
Химик по профессии, он тяготел к кабинетной работе, но долгие годы работы на Луне и глубокая, преданность исследованиям ее состава выдвинули его в число руководителей. Административную работу он воспринял как дополнительную, но необходимую нагрузку к своей основной деятельности. К удивлению многих, он оказался хорошим организатором и хозяйственником, предусмотрительным и расчетливым. За все годы на возглавляемых им станциях не случалось ни одного ЧП, может быть, поэтому он и не представлял всех тонкостей расчета пределов жизнеобеспечения, хотя знал, что нормы всегда закладываются с запасом. Ему, химику, привыкшему к точным расчетам ионных обменов при реакциях, не приходило в голову то, о чем известно каждому первокурснику специальных институтов, что кислород потребляется организмом неравномерно и что его можно в определенных условиях экономить. Во всех расчетах обычно фигурировали средние нормы, которым он привык доверять, и теперь, узнав от Алферова, что экипаж, о судьбе которого он думал последние дни с душевным содроганием, сможет продержаться дольше его самых смелых прогнозов, Владимир Кузьмич вдруг обрел способность вернуться к повседневным заботам.
— У меня повар давно требует замены. Ты обещал кого-нибудь прислать на время, — напомнил он Алферову.
— Будет, — коротко ответил тот, тоже отвлекаясь от размышлений. — Кстати, ты плохо встречаешь гостей. Я бы сейчас борща поел из нормальной фарфоровой тарелки. За два дня полета мне изрядно надоели тубы.
— Пойдем накормлю, — Яковлев впервые за последнее время улыбнулся. — Только как насчет борща, не знаю. Наш не очень жалует. Прислал бы обыкновенную девчонку, хохлушку. На Украине все готовят не хуже, чем студенты высших кулинарных курсов.
— Ты мне голову не морочь. Готовить каждый сумеет. На станции важно не только кулинарное искусство, но и точнейший математический расчет, чтобы все время поддерживать вас в форме.
— Ладно, пошли. Вот похлебаешь сейчас борщу, тогда я посмотрю, что ты заговоришь о содержании.
Раньше всех проснулся Сима и тут же устроил общую побудку, несколько раз открыв и закрыв солнцезащитную шторку. Наскоро подкрепившись, друзья принялись за работу. Ожидания Субботина сбылись лишь частично. Затратив шесть часов на съемку и отрисовав изолинии, он убедился, что аномалия вытянута, как он и предполагал, в направлении горного отрога, однако таких высоких значений, как в точке тридцать шесть, они больше не встретили.
— Тем лучше, — подмигнул Михаил. — Значит, пойдем по гребню повышения от тридцать шестой на отрог.
— Много ли тут пройдешь, — проворчал Сима. — До отрога метров пятьсот, а на гору эта лошадка не заберется.
— Ну, пощупаем вблизи. Время терпит.
— Надо еще керн посмотреть, — возразил Макаров. — И магнитный каротаж провести.
— Успеем, Саша. У нас в распоряжении не менее суток. Надо же довести работу до логического конца.
— Сашенька, милый, — вмешалась Майя, — каждая сотая процента калия — это лишние триста килограммов груза! Представляешь?
— Ладно уж. По старой дружбе потерплю. Давай, Сима, а то напали с двух сторон.
Луноход плавно тронулся и, набирая скорость, двинулся по дороге к угловой точке. Здесь Смолкин развернул его по направлению к отрогу.
— Поехали! — махнул Субботин.
Луноход прошел четыреста метров и замер.
— Точка сто двадцать вторая!
— Один сорок два!
— Подходяще! — довольно потер руки Михаил, — Майя, готовь мешки под загрузку.
— Сейчас, — она заторопилась и, приподнявшись, едва не сдвинула столик.
— Сиди, — успокоил ее Саша. — Мужа своего не знаешь, что ли? Нашли время забавляться. Один придумал светобудильник, другой играет на психологии…
— Внимание! — прервал его сентенции Субботин. — Поехали!
Сима включил двигатели и, выдерживая направление, тронул луноход. Метров через сто под колесами заскребло. Смолкин мгновенно переключил на пониженную передачу и дал полную мощность. Луноход рывком продвинулся вперед, и снова залязгало под колесами, и продвижение его замедлилось, корпус затрясся, колеса забуксовали. Смолкин дал задний ход и попробовал пройти рухляк с разгона. Ему удалось продвинуться еще метров на пятнадцать.