— Почему же ты этого не сделал?
— Мне не сообщили, когда состоится Высший Совет.
Кроме того, мне потребовались бы фиолетовые книги, которые вы держите под запретом.
— Эр Ваанг знакомился с ними и утверждает, что испытания не могли вызвать катастрофы.
— Я слыхал, что Эр Ваанг делал расчеты, знал, что он пользовался фиолетовыми книгами. Значит, и он почувствовал, что не все благополучно! Только ведь расчеты понадобились ему для собственного оправдания. Всем известно: когда человек ищет оправдания, он находит его даже у своей собственной совести! Думаю, что его расчеты не учитывают всех взаимосвязей в атмосфере, даже если они и выполнены безукоризненно, как подобает истинному ученому.
— Сознаешь ли ты, что, не доверяя Эр Ваангу, ты не доверяешь нам?
— Да, верховные! — твердо ответил Ум Куанг. — Знает ли кто историю гибели Фураны?
— Это последняя из запретных книг. Чтобы разобраться в ней, нужно прочесть все книги, — негромко отозвался Ат Харанг.
— И ты, отец, до сих пор молчал?! — воскликнул Ум Куанг.
Он опустил голову и сгорбился, будто на плечи его легла невероятно тяжелая ноша. Потом выпрямился. Глаза его загорелись гневом и решительностью.
— Знайте, верховные! Вы совершили большую ошибку, наложив запрет на эти книги. Только они могли предостеречь нас от обрушившихся несчастий! В них — познание окружающего мира, глубокие истины о законах движения планет и строении системы Аукана, а самое главное, горький опыт белых богов, рассказавших о причинах гибели их родной планеты! Как я не догадался раньше, что таится в этих книгах?! Может, все было бы по-другому! Но не время для упреков, верховные!
Голос Ум Куанга окреп. Он оглядел мрачный круг тайного Высшего Совета.
— Предайте меня страшному суду, если я лгу! Наступают времена великих испытаний. Чтобы встретить их, как подобает, надо точно знать, что нам грозит. Дайте мне прочесть эти книги!
— Они подрывают веру в священность богов! Ты знаешь об этом, мальчишка!
— О да, верховный! Если боги ошибаются, кто скажет, что они боги?
— Смерть ему! Это святотатство! — голос жреца сорвался на фальцет.
Шквал ненависти и проклятий обрушился на Куанга.
Он стоял с гордо поднятой головой, ожидая приговора.
Среди этого безумства поднялся Гианг, старший жрец Совета, и, вытянув вперед руки, растопырил пальцы, призывая всех к вниманию, но буря гнева продолжала клокотать.
— Тихо! — голос Гианга хлопнул, как выстрел в пустой бочке. У Куанга даже заложило уши. С недоумением он посмотрел на верховного, соображая, откуда у этого седого старца такой необыкновенно громкий голос.
— Твое последнее слово.
Ум Куанг грустно улыбнулся. И эта улыбка едва снова не вызвала бурю злобы.
— Мне жаль, верховные, что вы не понимаете всей опасности положения. Вы убьете меня, корабль останется недостроенным и, если предсказываемая мной катастрофа окажется гибельной для Ауэны, то вместе с планетой погибнете и вы, как, впрочем, все живое. Неужели вы не понимаете, что не только мне, но и вам нужно знать, насколько серьезно то, что происходит сейчас с нашей Ауэной. Просто я лучше подготовлен, чтобы прочесть эти книги, разобраться в механизме этих сложных процессов и рассчитать возможные последствия. Я надеюсь, что тогда мы будем заведомо знать, что ожидает нашу планету: если гибель, мы достроим корабль и улетим на Соону.
Я уверен, что она обитаемая. Сколько позволят условия, столько мы совершим рейсов, чтобы вывезти все самое важное и, может быть, такое количество людей, которое сможет начать новую жизнь на чужой планете и сохранить нашу нацию и культуру. Разве это мало? А если все обойдется, вы меня знаете! Я не предаю тайн богов, ваших тайн, верховные. Зачем же вы хотите моей смерти?
Долгое молчание воцарилось в круглом зале. Каждый член Совета, казалось, начал осознавать мужество Куанга. И тогда Гианг спустился вниз из своей ложи и остановился у входа на круг.
— Подойди сюда, мой мальчик!
Ум Куанг поспешно сбежал с постамента и преклонил голову. Старый жрец приподнял пальцем за подбородок его голову, пытливо заглянул в глаза. Куанг почувствовал в его взгляде ласковое восхищение и воспрянул духом. Верховный поцеловал его в голову, благословляя.
— Иди, мой мальчик! Отныне для тебя нет больше тайн.
Совершив ритуал прощания, Куанг вышел из зала и направился в кабинет отца. Отец появился через полчаса. Он испытующе посмотрел на сына.
— Сварил ты похлебку. Гляди не обожгись. Теперь все зависит от праведности белых богов и тебя самого. Если все, что ты говорил, правда, быть тебе Главным советником. Верховные редко дают такое звание: власти у него больше, чем у калхора. Случалось, Главный смещал и Старшего Совета! Но если неправда, они найдут способ отомстить тебе за тот страх, который испытали, да и за твою строптивость — тоже. Я не помню, чтобы кто-то за мою жизнь так смело держался на Тайном Совете. Я горжусь тобой, но у меня плохие предчувствия. Будь осторожен впредь, сын. Не раздражай верховных без причин. Пойдем, покажу тебе последнее хранилище.
С тех самых пор Куанг делил время между работой над постройкой корабля и изучением книг в хранилище. Ураганы и наводнения, казалось, схлынули. Природа утихомирилась, и все постепенно входило в свое русло, только вулканы по-прежнему дымили и вели себя неспокойно. Верховные, когда случалось сталкиваться в хранилище знаний, посматривали на него косо. Он понимал, что ему не простят дерзкого, поучающего выступления в Совете, если он не докажет свою правоту. Иногда призывал его к себе Гианг, и они беседовали о прочитанном. Старший относился к нему благосклонно и однажды поинтересовался, нет ли способа узнавать время с большей точностью. В системе управления кораблем предусматривались такие часы, и Куанг рассчитывал, что они скоро будут завершены. Он сказал об этом Старшему. Тот поинтересовался их устройством, точностью хода и при этом обнаружил такую эрудицию, что Ум Куанг проникся к нему уважением и симпатией, хотя и знал, что Гианг один из немногих, кто занимается наблюдением звезд. И все же Куанг удивился, зачем Старшему такая точность.
— Хранители времен сверяют часы по звездам, сын мой. Кто проверит звезды?
Куанг не усмотрел в этом ничего, кроме научного интереса, но когда военные потребовали половину запасов ядерного топлива, заготовленного для корабля, на новые заряды термоядерных устройств, Высший Совет единодушно высказался против.
Рассерженный Ур Атан прибежал к нему жаловаться.
Хотя У Киу до сих пор не сдержала свою клятву, каждый раз выпрашивая у Куанга отсрочку, калхор считал его своим зятем и часто бывал у него. Ур Атан был тонким политиком и, сознавая свою зависимость от верховных жрецов, втайне мечтал о том, что именно тогда, когда будет завершена постройка корабля и тем самым исчерпается до конца кладовая знаний, завещанная его народу белыми богами, можно наконец подумать об ограничения власти жрецов. Несмотря на соблюдение верховными глубокой тайны о событиях на памятном Совете, калхор по брошенным вскользь фразам и брюзжанию отдельных жрецов, выражавших недовольство Куангом, догадался, что в отношениях ведущего инженера страны и большинства верховных произошла глубокая перемена, и он считал эту перемену неплохим козырем для привлечения строителя корабля богов на свою сторону.
— Не найдется ли у тебя чего-нибудь покрепче, Куанг, сказал он, усаживаясь по обыкновению в кресло. Прямо житья не стало от этих верховных. Я ночей не сплю, укрепляя мощь государства для общего блага, а они отказывают на вооружение даже такой малости…
— Боюсь, Ур Атан, ты обращаешься не по адресу, — хмуро сказал Ум Куанг.
— У тебя перевелись запасы бодрящих напитков? — сделал удивленное лицо калхор. — Так я велю прислать тебе.
— К чему эта дипломатия, Ур Атан, — досадливо поморщился инженер, открывая погребок. — Тебе «Любимец Ауканы»?
— Пусть его айчи пьют, — состроил кислую рожицу калхор. — А мне оставят свой напиток.
— Все обстоит гораздо серьезнее, — наливая калхору «Веселый айчи», вздохнул Ум Куанг. — Рудник полностью разрушен. Запасы, привезенные Ронгом, перерабатываются по специальной схеме в качестве топлива для корабля…