–Первые симптомы болезни – это нарушение краткой памяти, то есть человек забывает то, что узнал совсем недавно. Забывает полностью или частично. Путает названия, имена, не помнит, что вчера выполнял какую-то работу и пытается проделать её вновь… Сами думайте, насколько это применимо к «Мозгу». Всё-таки он не человек…
–У тебя есть такие пациенты? – спросил Сирин.
–К сожалению. Не так много, но есть. Тяжёлое это зрелище наблюдать за разрушением личности и осознавать своё бессилие. Особенно если знал этого человека раньше бодрым, деятельным… Но ещё тяжелее видеть лица его родных. Сколько в них усталости и безнадёжности… Забота о больном Альцгеймером – это особый труд, приходиться постоянно быть рядом, оберегать его от самого себя. Сам больной оценить заботу родных не способен. Он ведь не понимает своего состояния, живёт в обособленном мире.
–Почему приходиться оберегать от самого себя? – спросила Вика.
–Больной не отвечает за свои действия. Некоторых постоянно тянет куда-то идти. Сидит у них в голове такая мысль. Был у меня пациент – тогда никто ещё не знал, что он болен – который спокойно сидел дома, потом вдруг встал и ушёл. Никто не понял куда. Думали – может по делу. А он не возвращался. Нашли только на другой день, в соседнем городке. Ничего не помнил, как туда попал, объяснить не мог, да и вообще мало что понимал. Да… Часто человек в таком состоянии не узнаёт дом, в котором живёт, в его памяти лишь образ дома из юности, вот туда он и хочет вернуться.
–Всё это конечно печально, – сказал Сирин, – но почему ты решил, что этот диагноз применим к «Мозгу»? Пока не вижу особой связи.
–Что ж, давай попробуем разобрать события поэтапно. С чего всё началось? С пробок? Вот первые признаки нарушения мозговой деятельности. Ты же помнишь, как это было?
–Конечно! Сам отстоял в пробке.
–Мы разбирали этот случай, – сказала Вика, – так и не выяснили причину сбоя.
–Так, – продолжал отец. – И что было потом?
–Он стал забывать выключать свет, – проговорил Сирин.
–Какой свет?
–Освещение в городе. Первый раз не выключил, но потом вспомнил с опозданием. Сегодня вовсе об этом не вспоминал. Может свет горит до сих пор. К тому же, он стал жить по весеннему расписанию, то есть, его календарь сбился на пять месяцев. Он занялся ремонтом дорог, которые давно были отремонтированы.
Сирин встал из-за стола, подошёл к окну. Почему-то только сейчас заметил, что на всех деревьях в саду пожелтели листья. Казалось бы, чему удивляться, ведь осень… Но прежде совсем не обращал на это внимание. А ведь когда-то подмечал и как желтеют листья, и как улетают птицы… Может быть дело не только в проблемах, свалившихся на него в последние дни, может, изменился он сам? Стал равнодушен…
–И то, что он заблокировал все пароли и попросту изолировал нас, тоже можно объяснить приступом этой болезни? – спрашивала между тем Вика.
–Да, больные бывают агрессивны, – кивнул отец. – Их восприятие меняется, осознать изменения происходящие с ними они не способны. Привычный мир рушиться, и они теряются. Агрессия, видимо, один из способов защиты.
–Как же это лечится? – спросил Сирин, отойдя от окна.
–Никак. Есть препараты, которые только замедляют течение болезни, а излечивать от неё до сих пор так и не научились. В среднем пациенту после установления диагноза дают семь лет. Кто-то живёт дольше.
–А наш «Мозг»? – спросила Вика.
–Кто же знает… Он не человек, прогнозировать тут трудно. Но конец определённо один.
–Не знаю… Всё это странно на первый взгляд… – Вика пожимала плечами и вопросительно взглядывала на Сирина.
–Так можно поэтапно вспоминать всё происходящее с «Мозгом» и во всём находить сходство с симптомами Альцгеймера, – сказал он. – Это же ещё не доказывает, что диагноз верен.
–Помню, была такая шутка про человека, прочитавшего медицинскую энциклопедию и нашедшего у себя практически все болезни, – усмехнулся отец. – Я только высказываю предположение, так как не вижу пациента. Пациент, правда, особенный, «Мозг»! И у него, – простите за каламбур, – кроме мозга болеть нечему. А поскольку, – как правильно сказала Вика, – признаки шизофрении вы бы наверняка заметили раньше, то из всех наиболее вероятных диагнозов остаётся Альцгеймер.
–Не понимаю, – говорила Вика, – ведь для «Мозга» создали такое хранилище данных, там любая информация храниться практически вечно. Даже если что-то будет уничтожено, то всё можно восстановить.
–Дело ведь не в памяти, а в способности работать с информацией. У больного человека отмирают нейроны, которые не только хранят в себе информацию, но и связывают между собой участки мозга с воспоминаниями… Получается, человек помнит, что у него есть сын, помнит, как его зовут, но смотрит на сына и не узнаёт. Причём при помощи разных ассоциаций из глубины памяти может извлечь его образ, но никак не связывает его с реальным обликом сына. И чем дальше – тем больше. Нейроны отмирают, логическая цепочка рушится, и ничего с этим нельзя поделать.