Не это он имел в виду. Он посмотрел на Килэй, а она только улыбалась. Он видел веселье в ее глазах, она сказала:
— Отличное имя, Надин. Жду ваши песни о нем. «Баллада о Просто Каэле»… Отличное имя, да?
Он хотел сказать ей, что чувствует насчет этого, но темная фигура появилась из обломков за ней. Он увидел черную маску и тут же вытащил нож.
— Назад, там еще один! — закричал он, заслоняя Килэй от врага в маске.
Умелым ударом фигура в маске выбила нож из его руки и поймала оружие в воздухе. Когда фигура сняла маску, на него смотрела лесная женщина.
— Еще один кто? — осведомилась она, встав перед ним. — Ты видел кого-то, одетого, как я?
— Осторожно, Элена, — прорычала Килэй.
Под ее взглядом Элена передумала подходить ближе. Она покрутила в руках длинный нож, который Каэл забрал у темного всадника. Она охнула и отбросила нож, словно он вдруг раскалился.
— Холтан… — ее темные глаза взглянули на врата замка. — Мне нужно уходить. Если он найдет меня, то убьет.
Килэй схватила ее за руку.
— Не убегай. Я подозреваю, что тебе не нужно больше переживать из-за Холтана, — она посмотрела на Каэла, от ее взгляда все в нем взволнованно затрепетало. — Редкие воины могут пережить столкновение с ним. Я думаю, что твой кошмар закончился.
Каэл заставил себя перевести взгляд на Элену.
— Он напал, и я убил его, — он указал за стены замка. — Его тело на поле кукурузы. Мне жаль, — добавил он, увидев, как обострился взгляд Элены. — Знаю, ты хочешь убить меня…
— О, она всех хочет убить, — сказала Килэй, отмахнувшись.
Элена не двигалась, и Надин осторожно взяла ее за руку.
— Идем, посмотрим на него вместе. Расскажешь мне, что такое кукуруза, и мы найдем его.
Взгляд Элены стал тревожным, она крепко сжала руку Надин, они пошли прочь. Каэл все еще был растерян, когда Килэй чуть не сбила его.
— Спасибо, — сказала она, обвив руками его пояс. — Ты не знаешь, что сделал, но спасибо.
— Ты права, не знаю, — может из-за тепла, которое он ощутил, он добавил. — Хотя я хотел бы, чтобы ты рассказала, чтобы сделал это снова.
Он тут же пожалел, что сказал это.
Килэй отпрянула. Она начала улыбаться, и он приготовился, что над ним будут смеяться. Но вдруг она посерьезнела. Она отряхнула его рубаху, обошла его и пошла к вратам. Там стоял мужчина. Его грудь была обнаженной, он был в плотных штанах. Килэй прошла, погрозив пальцем мужчине.
— Ни слова, — прошипела она.
Он ухмыльнулся в ответ.
Он смотрел на Каэла, пока тот проходил, так, словно видел кровь под его кожей. Он невольно подумал, что сияние в глазах мужчины знакомое… но он не понимал, где уже его видел.
* * *
Аэрилин и ее лучники помогали раненым уходить с поля боя. Порой они втроем или вчетвером помогали одному великану, но они не переставали работать. Когда Аэрилин заметила Каэла, она помахала ему и показала, где самые серьезные раненые.
Каэл останавливал кровотечение и запечатывал глубокие раны. Их было столько, что ему приходилось экономить силы. Как только он помог мужчине встать на ноги, Килэй повела его в амбары, где ждали великанши с травами и повязками.
Солнце жгло, дым местами поднимался с земли. Каэл не думал, что видел хоть одного человека без царапин и синяков. Ему было не по себе, слезы подступали к глазам, пока он шел среди мертвых.
Он видел знакомые лица великанов, с которыми работал, пиратов, с которыми сражался. Он помнил их улыбки, как они хмурились, как кожа собиралась в морщины вокруг глаз.
Теперь они были масками людей, которыми были, выражения застыли со смертельным спокойствием. Они были как статуи в поместье Лисандра: благородные и холодные, последние строчки их историй. Пока он работал, он старался думать о живых… но было сложно забыть о мертвых.
Великаны вышли из амбара с лопатами на плечах и начали копать могилы у дороги. Пока они работали, другие собирали тела друзей.
Они нежно укладывали их, прижимали к груди, будто это были уставшие дети. Великаны шли тяжко, пока несли мертвых к могилам.
Каэл дважды прошел по Полям в поисках раненых, которых не заметили. Он прижимал пальцы ко всем шеям, которые проходил, в поисках пульса. Его сердце опускалось все ниже, когда он ощущал холод.
Он с тяжестью осознавал, что больше ничего нельзя сделать. Он оставил великанов и пошел к амбарам. И тогда он услышал голос, который поднял его настроение:
— Ну, ну, я хотел только грабить, но все стало сложным! — возмущался дядя Мартин.