— Это дневник, — сказал он со слабой улыбкой, которую можно было сравнить с широкой улыбкой других людей. — Я купил его на прошлой неделе. Я хочу записывать все из поездки — земли, которые мы минуем, существ, которых заметим. Может, мы даже увидим новое племя.
Килэй вздохнула.
— Надеюсь, они будут дружелюбными, — она посмотрела на дверь и понизила голос. — Похоже, нам придется отправляться раньше, чем я ожидала. Ты собрался?
— Шутишь? Еще недели назад, — он порылся в бумагах. — Но… ах, боюсь, я не смог найти нам полезную карту.
— Не проблема, — Килэй постучала по голове. — У меня карта здесь.
Джейк нахмурился.
— Не лучшее место, чтобы хранить…
— Я знаю, что делаю, — твердо сказала она.
Она надеялась, что знает. Дело было в том, что Килэй не привыкла быть лидером. Обычно ее решения касались только ее самой, и она сама потом справлялась с проблемами. Но присутствие Джейка добавляло тревог. Она будет ответственна за него.
И она надеялась, что задание ей по плечу.
И все же она не переживала насчет пересечения пустыни. Эта часть была самой простой в их путешествии, она могла легко ориентироваться без карты. Карты были для людей, чтобы компенсировать их притупленные чувства. Килэй это не требовалось.
— Хорошо, — Джейк опустился на край кресла и посмотрел на нее через очки. — У меня дневник, у тебя карта. И… чего мы ждем?
— Рассвета, — сказала она, подходя к двери.
Она улыбнулась, услышав, как Джейк радостно завопил за ней.
* * *
Тучи не уходили, и вечер наступил, казалось, быстрее обычного. Килэй закончила собираться и прятала вещи под кровать, куда Крамфелд вряд ли полез бы. А потом она пошла на кухни.
Это было ее любимое место в Насесте. Она слышала звон котелков из главного зала, шипение супа на огне, разговоры женщин, отвечающих за ужин. Теплый запах еды можно было уловить в коридоре, желудок Килэй заурчал раньше, чем она открыла дверь.
На кухне был организованный беспорядок. Женщины сновали туда-сюда, таскали мешки с мукой, перебрасывали друг другу картофель. Килэй пригнулась под подносом с поросенком, которого ждала печь. Она обошла женщину с горячим котелком и помогла девочке достать корзинку яблок с высокой полки.
Когда она пришла на свое обычное место, она чувствовала себя так, словно прошла поле боя.
Круглолицая молодая женщина увидела ее и улыбнулась, а потом освободила ей место, чтобы сесть.
— Добрый вечер, мисс Килэй.
— Добрый, Мэнди.
Килэй не ожидала, что у нее будут подруги в Насесте. Она считала большую часть женщин пугающими: они могли думать десяток мыслей сразу, их эмоции было не разгадать, а потом они прорывались потоком.
Оборотней-женщин в ее стае можно было хоть успокоить животной кровью. Но обычные женщины бывали… дикими.
К счастью, Мэнди не была как большая часть женщин. Она была спокойной и уверенной, мудрой не по годам. Только она во всех Высоких морях согласилась не называть Килэй леди.
— Что за ужин? — сказала Килэй, устроившись на высоком стуле.
— Оленина, — Мэнди схватила нож и начала точить лезвие о камень. — Повариха нашла вашего… ах, очередного оленя нашли у двери днем. И мы не хотим, чтобы он пропал зря.
Килэй прижала пальцы к губам, чтобы скрыть улыбку, задумчиво кивая. Ей казалось, что несколько дам неподалеку слушают, смотрят на нее, как группа любопытных белок.
— Да, точно. Будет жаль, если это снова произойдет. Жаль, что они прыгают на стены и ломают шеи.
Мэнди старалась сохранять серьезное лицо.
— Может, стоит повесить для них табличку, чтобы они знали об опасности.
— Гениально. И мы напишем на оленьем, чтобы они смогли прочить.
Теперь подслушивающие дамы хихикали в фартуки и отходили. Повариха прогнала их и принесла ужин Килэй.
— Не время для разговоров, за работу! Пироги сами не испекутся, — она опустила на стол тарелку с горой оленины, быстро поздоровалась и ушла ругать девушек, которые говорили на оленьем, а не чистили яблоки.
— Боюсь, я их подставила, — сказала Килэй, вонзая нож в мясо. Оленина едва прожарилась снаружи и была сырой внутри, как она и любила.
Мэнди улыбнулась.
— Ничего. Им нравятся ваши выдумки, приятно видеть, что леди Коппердока ведет себя так открыто. Вы бы видели, как они сияют, когда гости-капитаны ворчат о том, какая вы странная.
— Я в негодовании, — сказала Килэй с полным ртом мяса. — Я не странная.