Мэнди улыбнулась и покачала головой. Она вытащила морковь на доску и начала резать мелкими ровными кусочками, управляя ножом с изяществом убийцы. Килэй смотрела, наслаждаясь специями, которыми повариха натерла оленину. А потом она озвучила мысль:
— Хочешь, научу тебя использовать меч?
Мэнди выпрямилась.
— О чем вы?
— Как сражаться. Как ударять и целиться в яблочко.
Глаза Мэнди расширились, она схватилась за живот, словно Килэй предложила сунуть Крамфелда в мешок и бросить в море.
— О, нет. Не думаю, что я гожусь для такого, мисс. Сражения — удел мужчин.
Может, что-то в Мэнди было забавным. Но Килэй хотела показать ей логику.
— А если мужчина нападет? — возразила она. — Как ты отобьешься?
Мэнди опустила плечи и продолжила резать.
— Я бы не хотела сражаться, потому что на спасение придет красивый юноша.
Килэй закатила глаза.
— Это бред, Мэнди.
— Нет, это романтично, — сказала она, погрозив Килэй ножом. Она указала ножом на кубок у ее локтя. — Выпейте свой тоник, мисс. Вы сговорчивее после этого.
Тоник Килэй был теплым вином с пряностями и несколькими травами. Она обычно не пила такое, но в последнее время это стало необходимость.
Ее первые ночи вдали от бухты Взятки были настоящей пыткой. Она убеждала себя, что успокоит сердце. На ее стороне было время. Но ее душа считала иначе.
Если Килэй и засыпала, она резко просыпалась пару мгновений спустя, ее пугала тяжесть в груди. Ее горло терзали вскрики, слезы текли по лицу, обжигая. Она обвивала себя руками, царапала ногтями до крови. Как-то раз она закричала так громко, что Крамфелд отправил стражу в ее комнату, решив, что ее убивают.
Но со временем ее грудь перестало сдавливать, всхлипы утихли. Но по утрам она не могла толком ходить. Ее тело ощущалось так, словно с нее сняли кожу, а внутренности избили палками.
Таким утром она спускалась по лестнице, чуть не сбив Мэнди, которая взглянула на нее и понимающе кивнула.
— У меня есть кое-что для вас, мисс. Приходите после ужина.
Килэй пришла, и тоник Мэнди из вина смог утихомирить ее… как говорила Мэнди, припадки. Килэй не знала, как назвать это. Она знала лишь, что это больнее топора по лицу.
Она поднесла кубок к губам, когда разговоры на кухне резко оборвались. Женщины сосредоточились на делах, вели себя как можно незаметнее.
Килэй застонала, когда Крамфелд пробился сквозь толпу и пошел к ней. Его перевязанная рука была на груди, раздражение было на лице. Она опасалась его.
— Но я не хочу есть в столовой, — сказала она, когда он приблизился. — Там одиноко…
— Я здесь не за этим, — быстро сказал он. — Но мы обсудим это позже. На будущее — я хочу видеть и овощи на вашей тарелке, — добавил он, морща нос при виде почти доеденной горы оленины. Он поправил плащ и быстро огляделся. — К вам гость, леди Килэй. Он ждет в библиотеке.
Она мысленно вздохнула. Наверное, очередной торговец пытался уговорить ее купить платье. Или любопытный аристократ хотел проверить, была ли леди Килэй красивой, но со странными манерами. Такие тоже приходили.
Когда она встала, чтобы расправиться с гостем, Крамфелд крепко схватил ее за руку, чего никогда не делал. И Килэй встревожилась, а он склонился и прошептал:
— Этот человек… не обычный. Он опасен, и я считаю, что он желает вам вреда. Убейте его быстро.
Глава 7
Лев и канделябр
Килэй редко получала разрешение на чье-то убийство. Она не ожидала услышать это от Крамфелда, ведь он часто жаловался, как сложно отмыть кровь с ковров.
И если Крамфелд был готов испортить ковры, то в библиотеке ее ждал кто-то очень неприятный.
— Я представлю вас и найду Шамуса, чтобы он отправил стража вам на помощь, — сказал Крамфелд, поправляя воротник, когда они оказались у дверей библиотеки. Он кашлянул и шагнул напряженно внутрь, словно ожидал удара. — Леди Килэй прибыла, сэр, — сказал он, ведя себя не так напыщенно, как обычно.
Она прошла мимо него, и он закрыл дверь, оставив ее наедине с опасным гостем.
Большая часть комнат Насеста была без мебели. Но Крамфелд почему-то особое внимание уделил библиотеке. Небольшой камин горел, стол с резьбой и прочие поверхности были вытерты, ковры были без пыли. Даже подушки на креслах лежали так, что узоры совпадали с узором на спинках.
Словно этого было мало, он еще повесил сложную люстру с золотыми ветвями на самой высокой точке на потолке.
Это было лишним, по мнению Килэй. В библиотеке должны быть книги и немного мебели. Стеллажи пересекали комнату, как стены, но, к недовольству Крамфелда, они были почти пустыми.