Она не любила котов. Они были противными созданиями, которые были верны лишь себе. Коты предпочитали сидеть в кустах, а не нападать на добычу открыто. Они нападали на молодых, больных, не проявляли уважение к территории.
Этот кот не был исключением. Когда он понял, что его когти бесполезны, он нагло заревел ей в лицо. Килэй не сдержалась и заревела в ответ.
Он сжался, ее голос сотряс комнату. Хрусталь на люстре звенел, дрожа на нитях. Она бросила льва, и он с силой врезался в стеллажи. Его тело обмякло, он пропал за столом.
Килэй подумала, что случайно убила его. Она с разочарованием опустилась на четыре лапы.
Ее рога задели люстру. Пыль упала на ее нос, срываясь с люстры, и она не сдержалась: большое золотое украшение рухнуло на пол. Хрусталь разбился, разлетелся в стороны, как капли воды.
Килэй едва успела застонать, когда голос прокричал:
— Хватит! Я сдаюсь!
Кот не умер, а принял человеческий облик и прятался за опрокинутым столом. Он выглядывал из-за него, но остальная часть тела была скрыта.
— Пощади, — сказал он, пытаясь встать. Но он замер и пошатнулся, побледнел немного, и ее кожу покалывало, пока она меняла облик. От перемены у нее обычно мгновение кружилась голова, словно она вернулась на ноги, постояв перед этим на голове. Но у нее было много практики, так что она за мгновение привыкала к человеческому облику.
Ее сапоги отбрасывали острые осколки хрусталя, пока она шла к столу. Ее пальцы сжались, когда она учуяла свежую кровь на волосах кота. Часть ее хотела убить его, запах крови вызвал опасные чувства в ее груди.
Часть ее хотела оторвать его голову. Но это было животным инстинктом. А Килэй старалась жить как человек, так что не должна была слушаться таких желаний. Нет, она должна была разобраться со львом как человек.
— С чего мне щадить тебя? — тихо сказала она. — Ты пробрался на мою территорию без разрешения, вошел в мое логово без спросу. Ты пришел убить меня…
— Нет, не за этим, — он схватился за стол и склонился. — Я не пытался тебя убить. Я проверял тебя.
Килэй рассмеялась. Она почти забыла, как коварны коты, особенно, когда проигрывают.
— Проверял, да? И как? Понравилось висеть на хвосте, или продолжим?
Он игриво ухмыльнулся.
— Ты не одолела меня. Мне нужно было убедиться, что ты достаточно сильна для своей цели, — он склонился и вскинул голову. — Птицы звали тебя большим белым змеем… но я вижу, что ты нечто большее. Ты — драконесса.
— Гениально. Что меня выдало?
Он смутился, а потом рассмеялся.
— Ты слишком много людей провела среди людей, — проурчал он. — Так скоро станешь одной из них.
Килэй нахмурилась. Их разделяла пара шагов, и она лучше разглядела его глаза. Они не были мягкими, как у людей, не было эмоций. Они были непокорными, как самый дикий уголок королевства… непростительные, как камень.
Теперь она понимала, почему ей так хотелось убить его: в нем не было ничего человеческого.
— Что случилось с мальчиком? — осведомилась она.
Кот оскалился в усмешке.
— Он был слабым, драконесса. Он вступил в схватку слишком юным, я легко одолел его.
Килэй крепко сжала кулаки, но смогла отогнать гнев от лица.
Магия, требующаяся для становления оборотнем, была опасной. Слияние двух душ в теле было не обычным заклинанием: требовалось подношение из крови и ритуал. А порой все шло ужасно неправильно.
Только одна душа управляла. И если душа человека была не такой сильной, то зверь управлял им. Килэй была женщиной, что могла принимать облик дракона.
Но этот лев притворялся мужчиной.
— Одно мне нравится в людях. Имя, — продолжал кот, ухмыляясь от отвращения на лице Килэй. — Сайлас. Величаво, да? Я принял его в… награду.
Хотя его ухмылка раздражала, его признание заставило ее поразмышлять.
— Сайлас?
Он кивнул.
— Ты дал себе имя? — он снова кивнул, она скрестила руки. — Странно. Я думала, большие коты не дают себе имя. Я думала, вы полагаетесь на вонь…
— Имя для вашего удобства, а не моего, — прорычал Сайлас. — Все звери гор знают меня по запаху. Ты с ним не знакома.
— И все же это… как у человека.
Его верхняя губа поднялась, с угрозой обнажая зубы.
— Человечность — слабость, драконесса. Во мне слабости нет.
Килэй не была убеждена. Она думала, что в Сайласе было чуть больше человеческого, чем он признавал, что и не удивляло. Коты были до смешного гордыми.
— Я прошел этот путь не ради беседы, — прошептал он. Его губа опустилась, черты смягчились. — Дело небольшое, но…
— Довольно. Рассказывай.