Хрущев при своем политическом правлении метался, используя для управления почти все вышеперечисленные рычаги управления. Результат — забвение и проклятия. Властители — бойтесь этого!!!
«Наследил» Хрущев на чистом поле Отчизны немало… нет, так много, что до сих пор прощаем миллионы и миллиарды рублей в инвалюте другим странам. Его и иных вождей вздорная практика «безвозмездной помощи» странами Азии, Африки, не говоря о союзниках по Варшавскому договору, вывоз туда ресурсов — это ли не предтеча нынешнего «бегства» капитала из России.
Он испортил отношения с Китаем до такой степени, что соседняя миллиардная страна обречена была ответить СССР в 1969 году Даманским конфликтом.
После смерти Сталина обострилась борьба за лидерство в коммунистическом движении. Уже 13 марта 1953 года Совет по психологической стратегии ЦРУ выпустил меморандум №SE-39 под названием «План психологического использования смерти Сталина». Аналитики «мозгового штурма» пришли к выводу, что в руководстве СССР начнется борьба между группировками, в которых даже близко нет лидера, подобного Сталину. Поэтому на лидерство в мировом коммунистическом движении на фоне утраты позиций Советским Союзом станет претендовать Китай с харизматичным Мао-Цзэдуном.
Хрущев торопился предстать перед китайским руководством достойным приемником Сталина. С 29 сентября по 12 октября состоялся первый визит в Китай советской партийно-правительственной делегации, приглашенной на 5-летие образования КНР. Китаю безвозмездно передали советские доли в совместных предприятиях по добыче цветных и редких металлов, добыче и переработке нефти в Синьцзяне и Даляне. Поделились реальной помощью по строительству и ремонту судов и по организации и эксплуатации гражданского авиасообщения.
Также было подписано соглашение «О выводе советских воинских частей из совместно используемой китайской военно-морской базы в городе Порт-Артуре и о переходе этой базы в полное распоряжение КНР» до 31 мая 1955 года. Так постепенно мы теряли свое влияние на Китай, а Мао-Цзэдун уже видел перспективу укрепить свою власть в КНР и постепенно заставить советских граждан признать, что теперь они должны почитать пекинское руководство в качестве учителя, прежде всего в идеологии. Видя в Хрущеве слабака по сравнению со Сталиным, Мао почти ультимативно потребовал передать Китаю Монголию, атомную бомбу, «утраченные территории» со стороны СССР и устранить «неравноправие». Из-за безответственных действий Хрущева из Китая было отозвано более 1600 специалистов. Трещина в разрыве добрососедских отношений стремительно расширялась. Дошло до того, что заместитель начальника Генштаба ВС СССР генерал-полковник А. А. Данилевич говорил в интервью, что советское руководство в 1970-е годы опасалось не столько США, сколько Китая. Наиболее усиленные группировки войск создавались на востоке и современные типы оружия в первую очередь поставлялись туда. Почему? Данилевич так ответил на этот вопрос: «Потому что сознавали: на Западе более трезвые политики и более разумные военные деятели, чем в Китае».
Начиная с Брежнева и Андропова советско-китайские отношения стали постепенно налаживаться. Сегодня Китай стал сверхдержавой. Мы «благодаря» 1991 году далеко отстали от великого соседа. А ведь были великими мы!
Что бы произошло, если бы набравшую силу и ход Красную империю не сломали Хрущев и возглавляемые им товарищи? Так, кандидат в президенты США Стивенсон заявлял:
«Если темпы роста производства в сталинской России сохранятся, то к 1970 году объем русского производства в 3–4 раза превысит американский».
Почему мы сегодня расчехлены и бедны в своей массе? Ответ автор нашел в одном высказывании его хорошего знакомого Умника:
— Если вы видите, что те, кто трудится, становятся с каждым днем беднее, а вымогатели и воры — богаче, и законы не защищают первых от последних, но защищают последних от первых; если вы видите, что честность и принципиальность равносильны самоубийству, а коррупция процветает, знайте: это общество на краю пропасти.
Эти слова Умника тоже отвечают на вопрос, почему автор назвал главу — «За Русь боюсь…»
Начало наших бед датировано 1991 годом, который поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина назвала «самой страшной для России драмой». Она не смирилась с предательством элиты и сломалась, самовольно уйдя из жизни. В одном из четверостиший она буквально выкрикнула: