Возможно, что его действия по руководству восстановлением рудника были похожими на то, что делал большевик Лукич К. из повести Б.Пильняка. "Завод возжил удивительно просто, в силу экономической необходимости. Ушли белые, и из лесов после страха стали собираться рабочие и рабочим нечего было есть. Вот и все. Власть менялась восемь раз, – у рабочих осталась одна мать – машина. На заводе не было топлива, шахты были затоплены: за заводом был конный завод Ордыниных, под ипподромом шли пласты угля, – без нарядов стали рыть здесь уголь, коксовать времени не было, и чугунное литье пустили на антраците. Машины были погашены, – первой пустили инструментальную. Не было смет на деньги, чем платить рабочим, – и решили на каждого рабочего и мастера отпускать в месяц по пуду болванки, чтобы делать плуги, топоры, косы – для товарообмена. Завод – самовозродился, самовозжил… Веял по ветру черный дым мартена, и полыхала ночами, в завалы, домна. От цехов пошел скрежет железа, умерла стальная тишина. МагУть «энегрично фукцировать»!
Это было время высокой общественной активности, и ее темп определялся людьми динамичными и решительными, готовыми к быстрым переменам в стране и своей жизни. За 8 лет восстановительного периода в жизни страны (1921-1929 гг.) Н.С.Хрущев успел сменить несколько мест жительства, работы и учебы и даже дважды вступить в брак. Возможно, что столь быстрые перемены в его жизни отражали его импульсивный характер.
Сведения о послевоенной деятельности Хрущева на Донбассе различны в разных биографиях, что, возможно, связано с неточностями в составлении Хрущевым своих документов. Ф.М.Бурлацкий утверждает, что "в мае 1921 года" Хрущев "стал курсантом Донского техникума. Одновременно учился на рабочем факультете". В.Н.Шевелев пишет, что "в конце 1921 года открывается Юзовский горный техникум, на рабфак которого поступает Никита Хрущев". У.Таубмэн же исходит из того, что Хрущев в 1922 году работал замдиректором шахты в Рутченко в течение нескольких месяцев, в том же году был выдвинут на пост директора шахты в Пастухово, но он поступил на рабфак осенью 1922 года. В заявлении Хрущева от 22 августа 1922 года он объяснял свое желание поступить в рабфак стремлением "получить технические знания, необходимые мне для более продуктивной работы в промышленности".
То обстоятельство, что Хрущев осознавал недостатки своего образования и необходимость обрести знания, свидетельствовало о его реалистическом понимании требований времени. Там, где директора предприятий были членами партии, 82,3% руководителей имели лишь "начальное образование, полученное в домашних условиях". На тех же предприятиях, где остались беспартийные руководители, 82,3% директоров (случайным образом точно такая же цифра, как и в предыдущем случае) имели среднее или высшее образование. Уровень образования Хрущева был примерно таким, как и у подавляющего большинства "красных директоров". Он мог трезво рассудить, что производство не сможет успешно развиваться, если столь низкий уровень образования "красных директоров" сохранится и в дальнейшем. Для того, чтобы стать компетентным руководителем производства требовались не только смекалка, энтузиазм и уверенность в своих силах, порожденная победами в Гражданской войне и достижениями в восстановлении народного хозяйства. Были необходимы также грамотность, среднее и высшее образование, технические знания, приобщение к культуре, овладение научным методом мышления.
Рабфаки, открывшиеся в Советской стране, позволяли рабочим быстро преодолеть их отставание в образовании и являлись для Советской власти основным способом подготовки кадров для управления производством. К середине 20-х годов в рабфаках обучалось около 50 тысяч учащихся. Лишь 3% из них были моложе 18 лет. 70% были в возрасте от 20 до 29 лет, то есть в той возрастной группе, к которой принадлежал Хрущев. Почти треть учащихся были коммунистами, как и Хрущев. Остальные, как правило, состояли в комсомоле. 84% учащихся рабфаков имели четырехклассное образование или менее того, как и Хрущев. Как и Хрущев, 93% из них были прежде рабочими или крестьянами.
Однако, став студентом рабфака, Хрущев не мог изменить свой характер. Хотя он обладал способностью быстро схватывать суть изучаемого предмета, его жажда быть в гуще общественной жизни не позволяла ему усидчиво корпеть над учебниками и тетрадями. Выбирая между учебой и политической карьерой, он сделал выбор в пользу последней. Вскоре Хрущев занялся общественной деятельностью в стенах Юзовского техникума, на основе которого существовал рабфак. Он был назначен политруком техникума, а затем избран секретарем партийной организации техникума. Эти занятия отвлекали его от учебы, которая продолжалась немногим более двух лет. Не известно, закончил Хрущев рабфак или нет.
Зато известно, что в первые годы пребывания в рабфаке Хрущев вторично женился. Его жену звали Марусей, но ее фамилия пока остается неизвестной историкам. У.Таубмэн утверждает, что этот брак был коротким, потому что Маруся, у которой была дочка от предыдущего брака, не испытывала желания воспитывать детей Никиты Хрущева от первого брака, которые к этому времени приехали на Донбасс. Брак с Марусей быстро распался.
Также известно, что в 1922 году Хрущев познакомился с 22-летней Ниной Петровной Кухарчук, которая была преподавателем политэкономии в окружной партийной школе в Юзовке и одновременно вела занятия на рабфаке, где учился Хрущев. Социальное, этнокультурное происхождение, а также образование и жизненный опыт Нины Кухарчук делали ее непохожей ни на прежних двух супруг Хрущева, ни на тех девушек и женщин, с кем обычно встречался Хрущев на Донбассе. Н.П.Кухарчук была дочерью богатых крестьян. (Ее мать получила в наследство несколько гектаров земли; ее отец имел три четверти га пахотной земли). Нина Кухарчук была украинкой из самых западных мест расселения украинского народа. Она родилась в деревне Васильево в провинции Холм (Хелм), в той части Польши, которая до революции входила в состав Российской империи. Она училась в Люблине, затем в Хелме и в школе хорошо выучила русский язык. Вместе с родителями она пережила австрийскую оккупацию. Затем после освобождения этой части Польши русскими, она с семьей эвакуировалась в Одессу, где закончила школу в 1919 году.
Из воспоминаний С.Н.Хрущева следует, что Нина Кухарчук принимала участие в партизанском движении и даже выполняла ответственные разведывательные поручения, тайком переходя линию фронта. Она вступила в большевистскую партию в 1920 году. В том же году возглавила женскую секцию коммунистической партии Западной Украины. Затем она отправилась на учебу в Москву в Свердловский университет. В Донбасс ее направили в составе комиссии для проведения чистки в рядах РКП(б). В 1924 году она и Никита Хрущев вступили в гражданский брак, который так и остался незарегистрированным. В то время такая практика была широко распространена особенно среди членов партии.
Нина Петровна осталась спутницей жизни Никиты Сергеевича вплоть до его смерти. Будучи организованной и хозяйственной женщиной, она умело справлялась с нелегкими домашними заботами разраставшейся семьи Хрущевых. Нина Петровна воспитывала не только своих детей, Раду,
Сергея и Лену, но и детей от первого брака Хрущева. Порой ей приходилось заботиться и о других родственниках, которые получали приют в доме Хрущева. Судя по всему, Нина Петровна оказывала стабилизирующее воздействие на своего импульсивного супруга. Обладая же более высокой образовательной и политической подготовкой, по сравнению со своим мужем, Нина Петровна могла дать ему немало дельных советов и по его работе.
Ко всему прочему Нина Петровна помогла Никите Сергеевичу лучше понять украинцев. Правда, Хрущев был знаком с братским славянским народом с детства, поскольку русская Калиновка находилась не так далеко от украинских сел. Возможно, что он, как и Меркул Праотцев, герой повести Н.Н.Лескова, с детства заметил хозяйственность украинцев, или малороссов, как их тогда называли. Когда Меркул пересекал "границу Великой России с Малороссией", которая проходила по широкой балке, он обратил внимание на то, что "на одном пологом скате была великорусская, совершенно разоренная деревушка с раскрытыми крышами и покосившимися избами, а на другом немножко более крутом и возвышенном берегу чистенький, как колпик, малороссийский хуторок… Все условия жизни был одни и те же: один климат, одна почва, одни перемены погоды; но… на великорусской стороне были поражающие нищета и голод, а на малорусской…, веяло иным. Малороссийский хутор процветал, великорусская деревня извелась вконец – и невозможно было решить: чего еще она здесь держится?"