Иван Писарев запомнился своей внучке как яркий, неординарный человек. Его жена — разумная, скромная, дружелюбная женщина, прекрасно воспитанная, несмотря на недостаток образования. Больше всего привлекали Хрущева сестры Ивана. Старшая, Ефросинья, родилась в 1896 году, Маруся — в 1901-м, Вера — в 1903-м, Анна — в 1905-м и младшая, Агафья — в 1908-м. Внешне девушки были похожи друг на друга, однако сильно различались характерами. Рыжеволосая красавица Ефросинья была «мягкой и женственной» в отличие от Анны — одной из активисток комсомольского движения в Донбассе, впоследствии поступившей в Московский авиационный институт. Ефросинья помогала родителям растить сестер. Все пять девушек окончили местную гимназию.
Легко понять, чем привлекла эта семья честолюбивого юношу, но что нашли в Хрущеве Писаревы?42 По-видимому, их очаровали легкий нрав и неистощимая веселость Никиты, его любовь к музыке и танцам. Анна Писарева вспоминала, что в то время он был «худой, поджарый, быстрый, рукастый», «все умел делать», что «вместе со своим отцом отремонтировал весь дом» и «всегда был чисто одет». Ухаживая за Ефросиньей, которую в семье называли Фросей, Никита выказывал особое уважение ее отцу.
Анна Писарева описывала сестру как «очень красивую — стройную, белолицую». Хрущев, по ее рассказам, производил впечатление серьезного молодого человека: обществу сверстников он предпочитал разговоры со старшими. Однако были в нем и неистощимая энергия, и природная веселость. Он охотно катал соседских мальчишек на своем «мотоцикле», а «как только начал более или менее неплохо зарабатывать, обзавелся фотоаппаратом, часами и [новым] велосипедом». В то время все эти вещи были настоящими сокровищами. «Был упорен. Иногда очень молчалив. Спросят его: „Ты чего сердишься?“ Молчит. Потом скажет: „Не сержусь“. — „По тебе видно, не скрывай“. Рассмеется. Не пил, состоял в обществе трезвости. И не курил тоже»43.
Во время неформального разговора на встрече с президентом Джоном Кеннеди в 1961 году Хрущев вспоминал, как в молодости сильно переживал оттого, что выглядел моложе своего возраста, и как он обрадовался, начав седеть в 22 года44. Характерно, что он не только не пил и не курил сам, но и вступил в общество трезвости — это говорит о высоких требованиях, предъявляемых не только к себе, но и к другим. И подавляемые вспышки раздражения, о которых вспоминает Анна Писарева, скорее всего были связаны с неспособностью всегда следовать установленным для себя правилам.
В 1914 году Никита Хрущев женился на Ефросинье Писаревой. В следующем году у них родилась дочь Юлия, а еще два года спустя, через три дня после Октябрьской революции, — сын Леонид. Как высококвалифицированный рабочий, Никита Хрущев был освобожден от призыва в армию. Вместе с квалификацией пришли высокий заработок и ощутимые привилегии. Много лет спустя Хрущев с гордостью рассказывал зятю, что зарабатывал в месяц тридцать рублей золотом — в два-три раза больше, чем обычный рабочий45. «Я женился молодым человеком, в 1914 году мне было двадцать лет, — вспоминает Хрущев в своих мемуарах. — Как только женился, получил квартиру. У меня были тогда спальня и кухня-столовая, помещение приличное… А теперь? Мы не можем молодоженов удовлетворить не только отдельной квартирой, а и местами в общежитии»46.
В 1959 году, когда Хрущев встречался с губернатором Нью-Йорка Нельсоном Рокфеллером, последний попытался его «поддеть», заметив, что на рубеже столетий около полумиллиона жителей России эмигрировали в США в поисках свободы и больших возможностей. «Не рассказывайте мне сказок, — отвечал на это Хрущев. — За деньгами они ехали, только и всего. Я и сам едва среди них не оказался. Я серьезно подумывал, не уехать ли»47.
«Тогда сейчас вы бы руководили каким-нибудь из наших многочисленных профсоюзов», — заметил на это Рокфеллер. Однако за океаном Хрущев едва ли достиг бы такого процветания. На фотографиях, сделанных около 1916 года, перед нами предстает подтянутый, молодцеватый щеголь в костюме с галстуком или украинской рубахе с вышивкой. На одном из снимков он в смокинге и галстуке-бабочке, под руку с молодой красавицей-женой. Как далек этот образ от толстого коротышки в дурно пошитом костюме, взошедшего на мировую политическую сцену сорок лет спустя!