-Для нашей страны, - сказал я ему,
-одним из главных направлений развития земледелия является наращивание производства хлебных злаков. Хлеб всегда был и остается для нас серьезной проблемой.
- О выращивании хлебных злаков не беспокойтесь, - тут же вмешался Хрущев. - Хлеб мы можем давать вам, сколько угодно; перевыполнение плана на один день в Советском Союзе даст столько хлеба, что хватит Албании на три года. Мы, - отметил он, - быстрыми шагами идем вперед в области сельского хозяйства. Приведу вам некоторые статистические данные о выполнении у нас плана весеннего сева: план этот выполнен на ... процентов, засеяно ... миллионов га больше чем в прошлом году, ... миллионов га сверх плана ... - и он завалил нас цифрами, которые быстро приводил одну за другой, чтобы дать нам понять, что мы имели дело не с заурядным руководителем, а с таким руководителем, который знал положение как свои пять пальцев.
Что касается его цифр, то нам незачем было ставить под сомнение их точность, поэтому мы радовалась и желали, чтобы Советский Союз как можно дальше шел вперед. Но что касается его соображений и "ориентировок" относительно нашей экономики, то мы никак не могли согласиться с Хрущевым. Этим я не хочу сказать, что еще на этой первой официальной встрече с ним, в июне 1954 года, нам удалось понять, что перед нами будущий лидер современного ревизионизма. Нет, это мы поняли позже, однако на вышеупомянутой встрече мы заметили, что его соображения как относительно нефти, так и относительно направления развития промышленности и сельского хозяйствам нашей стране, не были правильными, не соответствовали ни потребностям нашей страны, ни основным принципам строительства социализма, ни положениям и опыту Ленина и Сталина. Поэтому мы решили отвергнуть их и отстоять наши взгляды.
Однако на этой встрече Хрущев не оставил места для дебатов.
- Я высказал эти мысли, - закончил он,- чтобы вы имели их в виду. Что же касается обсуждения выдвинутых вами здесь конкретных вопросов, связанных с развитием вашего народного хозяйства, мы с нашей стороны назначили с этой целью группу товарищей во главе с Микояном. Потом мы снова встретимся и порешим вместе.
Несколько дней подряд мы здорово спорили с Микояном, который уже держал в руках большие ножницы. Чтобы отклонить наши скромные, но решительные запросы, связанные с развитием промышленности, он и его товарищи, как обычно, заводили шарманку:
- На что вам промышленность! - говорили они. -Не видите, в каком положении у вас деревня?
Мы, конечно, гораздо лучше их знали положение нашей деревни, нам была известна унаследованная от прошлого отсталость сельского хозяйства и как раз потому, что хорошо знали все это, мы уделяли особое внимание подъему сельского хозяйства и росту жизненного уровня в деревне. Мы производили очень большие по сравнению с нашими возможностями капиталовложения на мелиоративные и ирригационные сооружения, освоение новых земель и т.д.; мы помогали крестьянству отборными семенами и сельскохозяйственными орудиями и машинами, создали ряд государственных сельскохозяйственных предприятий, у нас благополучно шло дело с коллективизацией, мы систематически принимали меры, облегчавшие и способствовавшие увеличению сельскохозяйственного производства и росту жизненного уровня в деревне и т.д. Но всего нельзя было добиться сразу. К тому же мы прекрасно понимали подтвержденную также нашей каждодневной практикой марксистско-ленинскую истину о том, что сельское хозяйство никак не может идти вперед без развития индустрии, без создания и укрепления тех основных отраслей, которые способствовали бы гармоничному развитию нашего народного хозяйства в целом. Вот почему и на этих встречах с советскими руководителями мы настаивали на наших соображениях и запросах.
- Наша промышленность, - сказали мы им в частности, - несмотря на осуществленные сдвиги, выпускает ныне только ограниченное Количество ассортиментов и не может удовлетворять потребности трудящихся. К тому же выпуск продукции в нашей стране нередко зависит от поступления извне многих видов товаров, таких как горючее, сталь, прокат, автопокрышки, химикаты, минеральные удобрения, запасные части, инструменты и многие другие.
Итак, наша страна в значительной степени зависит от импорта. Наша индустрия выпускает еще очень мало товаров и, поскольку мы находимся далеко от дружеских стран, зачастую целые отрасли существующей промышленности простаивают из-за отсутствия какого-либо сырья, вспомогательных материалов или оборудования. Наше государство никогда не располагало ни малейшими запасами каких-нибудь товаров, начиная от хлеба и вплоть до карандашей. Нам приходится ввозить не только основные товары, такие как хлеб, горючее и др., но и все виды машин и оборудования, инструменты, запасные части, шерстяные ткани, обувь, нитки, иголки, гвозди, стекло, веревку, шпагат, мешки, карандаши для школ, бумагу, лезвия, спички, медикаменты и т.д.
Такое трудное положение, товарищи, - сказали мы далее, - не вызывает у нас пессимизм, но реальная действительность такова. Нам надо приложите все силы, чтобы преодолеть трудности, чтобы изменить такое положение. Однако как добиться этого?
Центральный Комитет партии и наше правительство думают, что существующее положение, - отметили мы, -изменить можно только путем развития наряду с сельским хозяйством и индустрии, той индустрии, которая позволит нам шаг за шагом освободиться от той большой тяжести импорта, которую мы вынуждены нести на плечах в настоящее время.
Наконец, Микоян и его группа отступили.
- Ладно, -сказал он, -то, о чем мы не договорились, сообщим руководству и порешим совместно во время заключительной встречи.
На последней за время этого визита встрече, состоявшейся два-три дня до нашего отъезда в Албанию, Хрущев вел себя теплее, откровеннее. Он уступил нашим настояниям (по всей вероятности, Микоян проинформировал его о дебатах с нами), показал себя "щедрее", несколько раз повторил: "мы поможем маленькой Албании" и согласился удовлетворить часть наших запросов о кредитах и помощи.
На этой встрече он хорошо отозвался о нашей партии, ее Центральном Комитете и обо мне лично, и, как обычно, не скупился на "громогласные обещания". Впрочем мы вскоре должны были понять, почему он так вел себя: это было еще начало подъема его самого, как и его группы, поэтому он нуждался в популярности, в хорошей репутации, в том, чтобы в самом Советском Союзе и за его пределами думали, что имели дело с руководителем-добряком и теплосердным, проворным и умным, с человеком, умеющим и возражать, но и отступать, не скупым, но зато знающим меру, с совершенным бухгалтером.
Следовательно, было такое время, когда Хрущев "инвестировал" в пользу своей тайной акции и поэтому ему нужно было, смотря по обстоятельствам, показаться и "шедрым", и "отзывчивым", и "человечным". Однако за этой якобы красивой, "дружественной" наружностью интенсивно орудовала гвардия микоянов и других работников торговли, которые во время переговоров по экономическим вопросам обращались с нами и другими как настоящие купцы. Именно эти люди Хрущева с его ведома и по его указанию во время "деловых встреч", "при конкретном рассмотрении вопросов" прибегали ко всякого рода давлению и ухищрениям, чтобы урезать наши запросы и так "сгладить" дела, чтобы, когда мы, наконец, встретимся с Хрущевым, ему оставалось бы лишь улыбаться, льстить и поднимать тосты.
Однажды мы долго спорили с Микояном в связи с нашей просьбой отпустить нам кредит на товары широкого потребления. Здесь не место говорить о том, какое тяжелое положение переживали мы в те годы относительно такого рода товаров, и о том, какую острую нужду испытывала наша страна в этом направлении. Советскому руководству было известно это положение, но тем не менее мы, в подкрепление нашей просьбы об упомянутом выше кредите, направили ему и письмо, в котором рисовали в общих чертах картину того, как мы удовлетворяли потребности населения. Однако еще не началось рассмотрение нашей просьбы, как Микоян бросил нам обвинение: