Выступления на конгрессе сводились, как правило, к протестам против наращивания американцами военной мощи. И уже два дня спустя, 11 июля Твардовский фиксирует в своей рабочей тетради, что конгресс, как и предполагалось, малоинтересен: «Даже на словах ничто не подвинулось, не обновилось, не посвежело, не исключая речи премьера». Последняя показалась ему произнесенной с малым учетом времени, места и обстановки. «Она произнесена, чтобы быть ей произнесенной, но отнюдь не дает каких-либо “кончиков”, за которые можно было бы ухватиться, то есть не предполагает реальных последствий. И это почти всем ясно»{1247}.
Своего рода дымовой завесой для операции «Анадырь» послужил групповой полет двух космических кораблей «Восток-3» и «Восток-4», пилотируемых Андрияном Николаевым и Павлом Поповичем 12-15 августа на расстоянии между ними в 6,5 километров и установлении двухсторонней связи. Помимо всего прочего этот полет преследовал цель внушить американцам мысль о якобы имевшей место способности советских космических аппаратов маневрировать на орбите и таким образом об отсутствии особой надобности в размещении ракет с ядерными запасами на Кубе{1248}.
4 сентября американский президент Дж. Кеннеди сделал первое публичное предостережение:
— Соединенные Штаты не потерпят размещения на Кубе стратегических ракет типа «земля — земля» и других видов наступательного оружия.
А уже 7 сентября он запросил у Конгресса разрешения на мобилизацию 150 тысяч резервистов.
12 сентября опубликовано заявление ТАСС о провокациях США в отношении Кубы и призывом к американскому правительству «не терять самообладания и трезво оценить, к чему могут привести его действия, если оно развяжет войну». В нем можно было про честь и следующее: «Советскому Союзу не требуется перемещения в какую-либо другую страну, например в Кубу, имеющихся у него средств для отражения агрессии, для ответного удара. Наши ядерные средства являются настолько мощными по своей взрывной силе, и Советский Союз располагает настолько мощными ракетоносителями для этих зарядов, что нет нужды искать место для их размещения где-то за пределами СССР». В заявлении подчеркивалось, что «сейчас нельзя напасть на Кубу и рассчитывать, что это нападение будет безнаказанным для агрессора»{1249}.
То же самое говорилось и в личном послании Хрущева к Кеннеди. Глава советского правительства заверял его, что ракеты «земля — земля» ни при каких обстоятельствах не будут отправлены на Кубу. Как выяснилось позднее, все это не соответствовало истине.
12 сентября 1962 г. секретарь МГК КПСС Н.Г. Егорычев информировал ЦК об откликах трудящихся столицы на заявление ТАСС. Более 2500 человек собрал митинг, проведенный на 1-м часовом заводе, около 800 — на шелкоткацком комбинате «Красная Роза». Коллектив Московского пищевого комбината решил выполнить заказ для Кубы на две недели раньше срока. Солистка Большого театра, народная артистка РСФСР И. Архипова заявила:
— Гневом наполнилось мое сердце. Мы, артисты, — люди мирного труда, нам чужда и ненавистна война. Вот почему мы особенно возмущены провокациями США. Мы целиком присоединяемся к предупреждению советского правительства внять голосу разума и предотвратить войну, последствия которой могут принести человечеству огромные бедствия{1250}.
Такого же рода реакцию отмечал Егорычев и два дня спустя, указывая, что «в подавляющем большинстве высказываний выражается уверенность, что советское правительство не допустит развязывания новой войны». Вместе с тем он вынужден был признать, что «отдельные рабочие и служащие выражают сомнение в целесообразности опубликования заявления ТАСС, говорят о том, что резкий тон заявления может вызвать обострение международной обстановки». Такое мнение высказывали, например, в индивидуальных беседах работники Института аэроклиматологии, НИИ радиотехники и электроники, НИИ медицинских инструментов. «Имеются отдельные высказывания и о том, что Советскому Союзу не следует становиться на защиту Кубы, т.к. может начаться война и в таком случае население СССР будет страдать за интересы других стран»{1251}.