«С нашими людьми строить коммунизм нельзя», — считала фельдшер-лаборант Н.А. Долбик, жена военнослужащего из подмосковного Одинцово{1525}. «С такими людьми коммунизм не построить», — согласна была и Л.С. Смоленская из Ивано-Слюсаревки в Кущевском районе Краснодарского края{1526}. «Коммунизм — это когда народ сознательный, бескорыстный, патриот своей родины», — говорила Е.В. Кулакова, библиотекарь из Райчихинска в Амурской области{1527}. «Ни фига мы не построим, все пропьем», — уверен был офицер А.Н. Проценко из в/ч 44026.{1528}
Несмотря на то, что жизнь улучшалась и большинство верило в обещания, студент из Днепропетровска В.Р. Червяченко считал их «явным перехлестом». «Мыльным пузырем» посчитала это обещание учительница Константиновской школы в Загорском районе Т.П. Воронина. После развенчания культа личности Сталина изменились многие ценности у офицера инженерно-авиационной службы Северного флота А.Т. Щепкина: «Мы знали, что на Западе жизнь лучше чем в нашей стране». «Жизнь так тяжела, — сетовала маляр К.М. Селиванова с автокранового завода в Балашихе, — что кажется лучше никогда и не будет». «Тогда ничего хорошего не ждали, — вспоминала техник завода № 500 М.С. Севастьянова, — все постоянно дорожало»{1529}.
Научный сотрудник ВНИИ экономики сельского хозяйства Т.И. Шевякова, привлекавшаяся вместе со своим коллективом к разработке программы, рассказывала, что их расчеты «показывали невозможность догнать США по сельскому хозяйству» хотя бы потому, что «у нас разные климатические условия». Неоднократно писал в ЦК и ставил вопрос на партийных собраниях, но «не сумел убедить большинство в авантюристичности ряда положений» проекта программы инженер Московского автомобильного завода им. Сталина Е.Д. Монюшко{1530}. На мехмате Пермского университета произошел из ряда вон выходящий случай, названный «провалом воспитательной работы», когда выпускница Сабанцева отказалась вести агитационную работу среди населения, заявив при этом, что «сама не верит в реальность построения коммунизма»{1531}. «В это может поверить только глупый», — считала домохозяйка М.М. Лунина из деревни Круглица в Куринском районе Орловской области{1532}.
«В душе знали, что этого не будет, но помалкивали», — вспоминает Е.И. Емшина, рабочая предприятия п/я 2346 в Москве, судя по всему, коммунистка{1533}. Бредом считали, а вслух не говорили, боялись, по словам В.И. Маркина, техника НИИ-160 во Фрязино{1534}.
Беспредметными популистскими метаниями партийных верхов выглядели подобные обещания в глазах корреспондента газеты «Люберецкая правда» Е.Н. Филькова. «Все это выдумки Хрущева!» — говорил шофер из деревни Аксеново в Раменском районе Ю.И. Чумаров. Считала Хрущева фантазером бухгалтер Н.В. Овсянникова из Фирсановки. Как «очередной трюк Хрущева» расценил обещание коммунизма через 20 лет инженер Кореневского завода строительных материалов в Люберецком районе И.И. Назаров: «Над этим люди даже смеяться стесняются». По его убеждению, «именно этим был впервые скомпрометирован коммунизм, а вместе с ним и партия во главе с Хрущевым». Не верила Хрущеву доярка из деревни Зайчевка в Тульской области Т.П. Кищенко: «Он сам себе испортил репутацию тем, что наступал на частное хозяйство». Не верил, что этого можно добиться «с этим руководством» инженер-экономист завода № 30 («Знамя труда») Г.К. Широков. «Кто хотел власти, тот усиленно и пропагандировал эту идею», — говорила москвичка и жена писателя В.П. Строковская. «Ультралевая, маоистская сущность взглядов Хрущева» к этому времени стала понятна для строителя из Новосибирска А.А. Чуркина{1535}.
«Глупостью» считал все это Н.Д. Михальчев из города Ершов в Саратовской области. С ним была согласна и техник Томилинской птицефабрики в Подмосковье А.М. Васильева, ощущения у которой были такие же, как и от недавнего лозунга «догнать и перегнать Америку по мясу и молоку». Бредом называли эти сроки диспетчер завода «Авангард» в Москве Е.И. Коклюшкина и шофер МПС М.А. Гук. «Надувательством» считала программу КПСС бригадир подмосковного колхоза им. Ленина, коммунистка П.И. Ковардюк. Инженер МЭИ А.В. Митрофанов и люди из его окружения «уже поняли внутреннее несовершенство большинства людей, их неготовность жить по принципам коммунизма». «Никто этому не верил», — утверждали прядильщица фабрики им. Октябрьской революции в подмосковном Михнево Л.С. Кондрашова и учительница из соседнего поселка Дзержинский Н.С. Мартынова. «Кажется, не было человека, который бы ни смеялся над этим», — вторит им учительница из Мытищ А.В. Кочеткова. «Надо же чем-то кормить обывателя, тем более слепых коммунистов и комсомольцев», — горячился сотрудник Внуковской таможни Ю.Н. Шубников. «Народ смеялся», — говорила воспитательница детского сада № 3101 в Люблино З. И. Андрианова. «Очки втирают», — считала инженер-строитель из Министерства путей сообщения Е.Г. Ананьева и рассказывала анекдот, как Фурцеву, где-то распространявшуюся о том, что мы одной ногой еще стоим в социализме, а другой — уже в коммунизме, прерывают вопросом: «Не околеем ли, стоя так 20 лет в раскоряку?». О том, что «мужики рассказывали анекдоты об этом», — вспоминает и слесарь завода № 11 в Краснозаводске М.Ф. Шилков{1536}.