Вслед за этим Хрущев явился к Маленкову и сказал:
— Послушай, разве ты не видишь, куда все это ведет?.. Берия ножи точит… Пора дать отпор… Мы должны отвергнуть его планы.
Согласившись с ним, Маленков спросил, что тут можно поделать. Хрущев пояснил, что он уже обменивался мнениями с Булганиным.
— Уверен, что и остальные присоединятся к нам, если наши аргументы будут основываться на твердой партийной позиции. Дай всем нам хоть раз высказаться, и ты увидишь, что получится… Давай попробуем{156}.
Повестку дня следующего заседания Президиума ЦК он предлагал составить таким образом, что в ней оказалось несколько вопросов, по которым Берия должен был остаться в одиночестве.
1.1.3. Июнь 1953 года
Тем временем, 2 июня в Москву были вызваны руководители ГДР, только что снова плеснувшие керосина в огонь, объявив о десятипроцентном повышении норм выработки на всех промышленных и строительных предприятиях. Берия вручил им распоряжение Совета министров СССР «О мерах по оздоровлению политической обстановки в Германской Демократической Республике», в котором курс на ускоренное строительство социализма объявлялся ошибочным и главной причиной «в высшей степени неудовлетворительного политического и экономического положения». А далее следовали рекомендации распустить те сельскохозяйственные производственные кооперативы, которые были созданы недобровольно или оказались нежизнеспособными, квалифицировать как преждевременную политику ограничения и вытеснения среднего и мелкого частного капитала, смягчить систему налогообложения частных предпринимателей, вновь выдать им, а также лицам свободных профессий продовольственные карточки, снизить темпы развития тяжелой промышленности и резко увеличить производство потребительских товаров, сделать уже в ближайшее время возможным отмену карточной системы распределения продовольствия, пересмотреть приговоры и выпустить из заключения лиц, «привлеченных к ответственности без достаточных на то оснований», положить конец голому администрированию в отношении служителей культа. И, наконец, «проводившуюся до сих пор пропаганду необходимости перехода ГДР к социализму следует рассматривать как ошибочную, поскольку она толкает партийные организации СЕПГ на слишком упрощенные и поспешные шаги как в социальной, так и в экономической областях»{157}.
Затем в ЦК КПСС с ними, в присутствии командующего группой советских войск в Германии генерала армии А.А. Гречко и его бывшего политического советника, а теперь верховного комиссара СССР в Германии В.С. Семенова два раза, 3 и 4 июня, встречались Берия, Маленков, Хрущев, Булганин, Микоян и другие члены коллективного руководства. И на обеих встречах, носивших марафонский характер, речь шла о пересмотре всей политики. Как можно судить из собственноручных записей председателя Совета Министров ГДР О. Гротеволя, сделанных им за столом переговоров, Берия и Маленков очень настойчиво указывали на серьезность положения и необходимость радикальных перемен. Берия сказал, что немецких товарищей не собираются в чем-то упрекать, ведь «все мы участвовали в ошибках», но сложившуюся ситуацию нужно «немедленно и решительно выправить». Каганович видел особенно тревожный признак в массовом бегстве граждан ГДР на Запад. А Маленков предостерег:
— Если мы не внесем коррективы сейчас, наступит катастрофа! При этом он потребовал сделать это открыто, не опасаясь потери
престижа. Молотов его поддержал, заметив, что, поскольку совершено много ошибок, их нужно «исправить так, чтобы это увидела вся Германия»{158}. Немцам потребовались немалые усилия, дабы преодолеть шок от услышанного.
11 июня Совет Министров ГДР исправил «ошибки, допущенные в снабжении населения, в налогообложении и сельскохозяйственных поставках», отменив ограничения в выдаче продовольственных карточек, снизив коммерческие цены на продукты, содержащие сахар, прекратив принудительные меры по взиманию налоговой задолженности с крестьян, ремесленников и частных предприятий, восстановив льготные проездные тарифы для рабочих, служащих, учащихся и инвалидов, обещав пересмотреть все следственные и судебные дела, «чтобы немедленно устранить неправильные решения»{159}. Однако такой поворот на 180 градусов все же оказался запоздалым. Мало того, он не только не погасил народное волнение, но и подхлестнул события: веры в то, что коммунисты реально готовы начать перемены, не прибавилось, зато возникло ощущение, что после смерти Сталина железная хватка ослабла, а руководство СЕПГ в растерянности.