Не поверили соответственно 34 и 34% опрошенных.
Возникали большие сомнения у В.М. Быстрицкой из Госкомитета по оборонной технике{1945}. «Неверие в то, что это стимулирует сельскохозяйственное производство», было у Г.И. Потапова, научного сотрудника Всесоюзного заочного политехнического института{1946}. «Не верили, что это необходимо», — вспоминала Л.Н. Москвитина, техник Союздорпроекта{1947}. Попытку выправить создавшееся положение за счет трудящихся (все выдержат) увидела в этом учительница истории М.Г. Сенчина из Больших Вязем в Одинцовском районе, коммунистка{1948}. «Охмуриловка Хрущева», — так отзывался рабочий предприятия п/я 2346 в Москве И.Т. Елисеев{1949}. «Мяса в стране много», — утверждал П.Д. Ковалев, сам работавший на бойне Московского мясокомбината им. Микояна{1950}.
«Не считали это необходимым», по словам Н.П. Живулиной, учительницы из Можайска{1951}. Никакой необходимости в этом не видела А.А. Кузовлева, работница Серпуховской ситценабивной фабрики, член КПСС{1952}. «Неужели это очередной шаг к созданию общества всеобщего благоденствия?» — вопрошал офицер СА Э.В. Живило{1953}.
«Мы были приучены Сталиным к ежегодному снижению цен», — замечал С.Ф. Хромов из предприятия п/я 17 во Фрязино{1954}. Ждала понижения цен, а дождалась совершенно иного, рабочая Московского электрозавода им. Куйбышева Л.П. Агеева, причем «обещали повысить только на 10%, а повысили почти на 20% (чайная колбаса стоила 1 рубль 30 копеек, а стала 1 рубль 70 копеек)». Не поверила она и во временность этой меры{1955}. Недоумевал прессовщик завода «Серп и молот» П.Г. Филатов, почему сразу же после войны цены снижались, а теперь повышаются{1956}. «При Сталине привыкли к снижению цен», — напоминала техник в/ч в Щелково-3 М.И. Пскова{1957}. Техник В.Е. Голованов из областного Калининграда, член КПСС, напоминал, как Сталин «в труднейшее время после войны снижал цены», и утверждал, что «если бы Хрущев не развалил сельское хозяйство, не надо было бы повышать цены на мясо»{1958}.
Крахом аграрной политики посчитала этот шаг Т.Г. Малышенко из Баку{1959}. «Логичное следствие сельскохозяйственной политики Хрущева» видел в этом инженер Кореневского завода строительных материалов в Люберцах И.И. Назаров. Рабочий завода № 30 А.И. Кирьянов считал это «следствием того, что Хрущев догонял Америку»{1960}. «Говорили, догоним Америку, и вдруг такое… нет, это не временно», — повторяла за ним официантка одного из московских кафе Н.Н. Сныткова{1961}. «Где вода и где мельница?» — вопрошал инженер П.А. Писарев из города Чехов, напоминая, что только что народу обещали построить коммунизм к 1980 г.{1962}
«Хозяйствовать не умеем и хозяина нет», — был убежден военврач Е.П. Лукин из в/ч 44026 (Загорск-6){1963}. «Кому-то наверху денег не хватило, решили взять с нас», — рассуждала работница отделения перевозки почты на Ленинградском вокзале в Москве А.Г. Майорова{1964}. Подлинную причину трудностей техник поста 505 Мосэнерго В.М. Доронкин видел в чрезмерной экономической и финансовой помощи другим странам{1965}. О том же говорил рабочий санатория ВМФ под Солнечногорском Б.С. Егоров: «Хлеб везут в страны Восточной Европы, чтобы они не переметнулись к Западу»{1966}. «В деревне как было плохо, так и осталось, а для государства, наверно, было хорошо», — говорила управляющая совхозным отделением в деревне Стрешневы Горы Лотошинского района П.А. Барабошина{1967}.
Вообще не видела необходимости в этом шаге рабочая Кузнецкого металлургического комбината В.И. Пономарева: «Ведь это ударило по кошелькам многих людей»{1968}. «Нужно быть идиотом, чтобы этому поверить», — полагала врач Л.В. Беляева из горбольницы в Бельцах (Молдавия){1969}. «Больно волновало каждого», — говорила работница Московской обувной фабрики «Буревестник» Г.С. Васильева, — что «нам неправильно оплачивали наш труд»{1970}. Недоумевала московская медсестра В.Д. Семенова: «Почему одновременно не повысили зарплату?»{1971}.