— Я часто улыбаюсь, — возразил ей я, не поняв её вопроса, — Можно сказать, постоянно.
Она томительно вздохнула.
— Нет, эта не та улыбка. Энгис, я ни разу не видела, как ты улыбаешься по-настоящему. Всё то, что тебе кажется улыбкой — лишь лукавость да коварство. Ты печален, но я хотела бы всё изменить для тебя.
Изменить для меня…. Да разве человек может это сделать? Вейн наивна и я с трудом готов верить, что моя душа когда-нибудь станет иной.
— Ты слаба, — окинув её усталым взглядом, я снова начал винить себя за тот недавний случай, когда грех мой вырвался наружу, — По моей вине.
— Это моя расплата за твою любовь, но я готова пойти на всё, лишь бы не потерять тебя.
Её слова засели в моей голове заклинанием. Я вновь и вновь мысленно повторял их, а внутренний демон не был готов принять это как что-то серьёзное и вечное.
Глава 21
Келвин ликовал. Он смог выполнить задуманное, что никак не могло свершиться. Убийство демонов в празднество радовало его несказанно. Стоило ли говорить и том, что власть в его руках стала ещё сильнее? В глазах своих братьев и подобных отродьев он выглядел путеводной нитью, за которой можно уверенно идти, не опасаясь угроз и препятствий. В его глазах торжествовал огонь, жаждущий мести, но убивая одного демона за другим, его сгнившее от времени сердце опустошалось с каждым моментом к победе над верховными существами. Казалось, он не находил себе больше смысла в этой жизни, достигая своих целей, хоть и сам пытался это отрицать. Раз за разом, возвращаясь мысленно в прошлое, он видит печальное лицо своей дорогой жены, надеясь, что она когда-нибудь в будущем станет счастливой. Сколько он уже тешит свои надежды? Два столетия, если не больше. Ради чего он вообще поднялся на этот костлявый трон ненависти и анархии? И ради чего вообще в мире происходит безумие? Ради чего время останавливает стрелки на циферблате вечности? Конечно, ради любви. Келвин любил и любит то, что уже давно потерял, но он не готов отпустить предмет своей вечной любви, ведь если любовь настоящая, она никогда не умирает. Даже твари могут любить сродни человеку, но чья любовь мучительнее? Лишь тех, у кого за спиной целая вечность.
Мэтью давно наблюдал за тем, как резвится его новый друг на зелёной поляне, принося ему палку, которую он тутже отправляет обратно в воздух. За столько времени, проведённых в полном одиночестве, Мэтью нашёл истинного друга, который делает его немного живым. Лейла не была бы так счастлива, если не дарила этому одинокому мальчику свою любовь и верность. Проводя всё больше и больше времени с ней, он забывал обо всём, что происходило с ним в развалинах Де Ранжио. Даже Келвин его больше не злил, ведь все его мысли были заполнены любовью к новому другу, с которым он проводил всё своё время. Он был бы и дальше счастлив, если бы не охотник, пришедший уничтожить слабую и беззащитную душу. Курок серебряного револьвера издал мелодичный щелчок, а после пуля пронзила хрупкое тело мальчика, который даже не заметил, как безжизненно пал на холодную землю Сан-Лореила. Лейла жалобно заскулила, увидев своего друга без малейших признаков жизни. Могла ли она наброситься на этого безжалостного охотника, отплатив дань мести? Нет, ведь иначе кто бы закрывал тело беспомощного существа от дождя, который здесь всегда был очень холодным?
Лео никак не мог смириться со своим одиночеством. Наблюдая за Рене, он мысленно притягивал её к себе, но она словно его не слышала, не замечала. Он точно знал, что она должна быть только его, но если она бесчувственна к нему, то есть ли у него хоть малейшие шансы на её внимание? Каждую ночь он оставлял в её комнате красную розу, её любимый и заветный цветок. Он не старался выдать себя, свою заинтересованность, но мысленно он целовал её, проходя мимо, каждый раз делая безразличное выражение лица. Я давно замечал его выходки по отношению к Рене, но не понимал, почему он оставляет всё на потом, прикрываясь временем, ведь его даже у нас, демонов, не так много, как казалось бы. Рене бесчувственна к нему, что, конечно, не секрет ни для кого из нас. Её любовь приковывается ко мне, хоть она и знает, что сердце моё уже давно занято. Играя по вечерам на пианино, Лео каждый раз стирает пальцы до крови, оставляя багровые следы на белых клавишах. То была его тайная любовь, о которой он никогда не скажет.
Когда раны Вейн затянулись, я собрал всех своих телохранителей в гостиной, сообщив о том, что отныне мы все переходим в академию «Энн Саммерс», что делается мною ради защиты Вейн.