— Да отпусти! — слова Данте задели его, заставив юнца почувствовать себя крайне неловко, неразумным ребёнком, в голове у которого — ветер, — Нас учат охотиться, каждый день говоря об одном и том же. Я не могу больше сидеть взаперти, как все они. Столько охотников становятся легендой, а я. Когда придёт мой черёд выйти на охоту, как ты, Данте? Я всегда хотел стать как ты!
Внутри Данте мог бы испытать гордость за то, что ученик клана Александровски пытается стать на него похожим, но сейчас он был крайне раздосадован.
— И чем ты собираешься защищать себя?
Парень не стал долго размышлять и одним движением направил на Данте крест, вытянув его перед собой. Охотник еле сдержал смех, который с силой вырывался наружу.
— Илайши, и чем же крест защитит тебя? Это пустышка, поверь. Ни одна тварь нынче не боится бога, ставя себя на его место.
Огорчение затуманило светлые глаза мальчика.
— Ангел сказал мне, что вера защитит меня. Он обманул? Как он мог солгать, ведь ангелы не должны лгать людям, — голос этот сильно задел Данте, лишив его всякого внимания к окружающему.
— Ты говорил с ангелом? — этот факт очень сильно насторожил охотника, отлично разбираясь во всех хитростях сущностей, пришедших в его мир, — Он назвал тебе своё имя?
— Имя, — тихо произнёс Илайши, точно вспоминая, — Самфериил.
Произнеся это имя, мальчик вдруг выронил из рук крест, звук падения которого разнесся по всему молчаливому городишку. Глаза его почернели, лицо побледнело. Данте не успел опомниться, как перед его ногами лежало бездыханное тело ребёнка, чую душу он так берёг от смерти, но стал бессилен перед его печалью.
Подняв его тело с холодной дороги, Данте крепко прижал его к себе, издав жалостливый крик, который больше был свойственен человеку, нежели кукле. Как ему было это знакомо — потерять самое дорогое в жизни. Мог ли он смириться с тем, что все, кто становился для него родными, погибали? Он пытался смириться, но он всё же был человечен.
Глава 27
Однажды в городе Сан-Лореил была кукольная лавка, хозяином которой был старик, один изготавливающий фарфоровых кукол во всем городе. Его творения были совершенны, ни с чем несравнимы, совершенно индивидуальны. Лавка эта была известна и среди людей и среди иных существ. Он бы и дальше мог заниматься этим делом, если бы не один гость, пришедший к нему среди ночи. Гость потребовал от старика его лучшее творение, на что умелец указал ему на красивую куклу в викторианском платье, с забавными рыжими кудряшками. Ночной покупатель усомнился в товаре и честности хозяина лавки, обвинив в укрытии самого ценного экземпляра.
— Что вы хотите от меня? Берите эту. Я клянусь, эта кукла — моя лучшая работа. Посмотрите сами, — старик догадывался, кем был этот гость, поэтому старался быстрее его спровадить.
Незнакомец бегло окинул мастерскую ищущим взглядом, остановив его на парне, который выглядывал из-за дверного проёма.
— Вот оно, твоё самое лучшее творение! — неожиданно воскликнул гость, указав на него, — Я заберу его.
— Так как это? — сердце старика вздрогнуло, — Он мой сын.
— Вот именно. Все твои куклы однообразны, а вот он у тебя один и больше подобных творений у тебя нет. Я возьму его! — щёлкнув пальцами, таинственный гость мигом смёл всех кукол с витрины и полок, обратив тем самым живое тело в фарфор.
Что стало со стариком в ту ночь? Он рассыпался, точно одно из своих творений, которые безвольно пали под тёмными чарами самого дьявола.
Глава 28
Вейн в эту ночь не спалось. Голова её гудела от тягостных мыслей. Она вновь и вновь прокручивала в мыслях слова Сэма, его крик, который до сих пор звучал в её ушах громким колоколом. Как избавиться ей от волнений тяжёлого дня? Как уничтожить эти воспоминания? Тут ей никто не мог помочь. Она старалась увидеть в Сэме что-то светлое, дружелюбное, как то было раньше, но этот разъярённый образ то и дело врывался в её сознание. Почему он так поступил с ней? Он словно стал другим, научился быть настороженным. Ворочаясь с одного бока на другой, Вейн пыталась создать в рассудке что-то приятное, например, морской бриз, обдувающий её тело или солнечные лучи, в которых она могла бы искупаться всласть. Но нет, у неё ничего не получалось с собой сделать. В какой-то момент ей наскучила эта комната, в которой её подруга уже давно сладко спала. Поднявшись с кровати, она решила прогуляться, собраться с мыслями. Натянув на себя вязаное платьице кораллового цвета, она на цыпочках подошла к двери, легонько отворив дверь, ручка которой обычно издаёт щелчок. В коридоре не было ни души. Прохладный ветерок застал её врасплох, но она никак не могла понять, откуда он исходит, пока не заметила едва приоткрытую форточку, которую скоро поспешила закрыть. В здании было темно, но того лунного света, который врывался в окна академии, было вполне достаточно, чтобы рассмотреть происходящее перед собой. В пустом пространстве ей было легче дышать да и мысли её понемногу начали приходить в порядок. Облокотившись о стену, она устремила свой усталый взгляд во тьму, в которой ничего не ожидала увидеть, как что-то начало вырисовываться в этом пустом тёмном пространстве. Чем чаще она вглядывалась во тьму, чем чётче видела девушку, точнее говоря, саму себя, вот только глаза у силуэта были алыми. Вейн затаила дыхание, не сводя взора с удивительного явления. Это существо было просто её копией. Она не испытывала страха, да и стоило ли ей бояться саму себя. В какой-то момент ей даже послышалось, будто силуэт что-то говорит ей, но она не может разобрать ни слова. Тогда она беспечно протянула руку, желая дотронуться до неизведанного, как силуэт схватил её за руку, затянув в самую тёмную часть её реальности.