Завалившись на кровать с бархатным синим покрывалом, я долго смотрел в пустой потолок с дорогой люстрой в виде многочисленных сосулек. В голове всё трепетали эти два слова. Сердце? Душа? Почему я колеблюсь? Не могу понять, что закрывает мне рот, когда я пытаюсь ответить. Вейн дорога мне. Я с этим не спорю. Закрывая глаза, я вновь и вновь представляю её образ… Такой беззащитный и умиротворённый… А эти глаза сияют так ярко и горячо, что вполне могут заменить мне солнце, об которое я не смогу обжечься. Так что же важней для меня? Сердце или душа? Одна часть меня, воспитанная ректором, твердит, «Выбери сердце, выбери его», но другая часть, данная мне от рождения, раздирается на части, крича мне в оба уха «Важнее душа. Ты ведь хочешь забрать её. Она особенная и ты это знаешь». Резкий холод подул из открытой форточки, всколыхнув массивные шторы. Я бы и не обратил на это внимание, если бы не шелест, прозвучавший рядом со мной. Поднявшись на ноги, я заметил фотографию, хорошо знакомую мне фотографию, силуэты на которой были стёрты, но я смог понять, кто передо мной. Однако один силуэт, сидящий рядом со мной, меня очень насторожил. Я видел его впервые в жизни.
Глава 34
Келвином в эту ночь овладела тоска и огорчение. Он не понимал, к чему стоило дальше стремиться. Его тело ослабело, разум окончательно помутнел. Проведя кинжалом по своей ноге, он машинально вонзил его в колено, не почувствовал ни капли боли. Ни единой капли крови не вырвалось наружу из его окоченевшего тела. Без того пустые глаза меркли ещё больше, оставив жалкую тень жизни в их побелевших зрачках. Всё, что он когда-то отстаивал, теперь ему было не нужно. Эта месть, что горела пламенем в душе его, камнем осела в каком-то неведомом прошлом, где он оставил груду костей своих жертв. Семья. Что он хотел сохранить, если беречь было нечего всю его жизнь? Смотря на тех жалких тварей, что называли его господином, братом, ему становилось тошно. Неужели он когда-то был живым? Неужели он так быстро потух? Ради чего ему стоило продолжать своё существование? Он опустел, похитив, разорив многие знатные семьи демонов, ввергнув их в несчастье и боль, которую ему когда-то причинил один из них. Триальда… Вот, что ему было дорого, но уже столько лет её нет рядом. Вряд ли она гордилась бы им. Он понимал это, с тягостью борясь с теми иллюзиями, которые сам же и построил, ища свой новый смысл жизни. Сегодня… сегодня он освободит их всех, подарив покой безутешным шутам.
Все Золотые города собрались в руинах Келвина. Он их уже давно ждал, обещая приятную весть для них всех. Все они, эти жалкие твари, собрались у его костлявого трона, ожидая от него долгожданных речей и нового плана, который он бы мог для них подготовить. Но ничего этого не было в планах их хозяина. Взмахнув рукой, он театрально им поклонился, приветствуя в этих стенах, а после, щёлкнув двумя пальцами, натравил на руины огонь мёртвых, который охватил всех, чьё сердце было долгие годы покрыто плесенью и паутиной. Тело его полыхало этим кровожадным огнём, мгновенно обращая его в пыль, которую то и дело успевал подхватывать ветер, разнося по озеру эти серые песчинки прокажённой сажи. Криками наполнился зал руин, но Келвин не слышал их больше. Нежные руки Триальды тянулись к нему через звёздное небо опавшего потолка.
Признав душевную гибель, мёртвому проще уничтожить то, что от него осталось, испепелив останки болезненных воспоминаний.
Глава 35
Открыв глаза, Римма увидела перед собой Вейн, что тревожно стояла перед ней. Заметив, что её подруга наконец-то пробудилась, она протянула ей бокал воды.
— Как себя чувствуешь? — присев на край кровати, Вейн с нетерпением ожидала услышать голос своей подруги, который уже достаточно долго не звучал.
Опустошив бокал с водой, Римма приложила руку ко лбу, точно её мучали головные боли.