В городе я пытался найти хоть какую-нибудь малейшую зацепку, увидеть что-то странное, но вокруг была тишина, ничего особенного. Как я не старался наблюдать за детьми, оставленными без присмотра, я был разочарован бессмыслицей своих действий. Когда я проходил мимо книжного магазина, в его витрине я заметил, как кто-то уводит ребёнка в черный холодный закоулок. Неспешно последовав за ними, я пытался разглядеть силуэт человека. Лица его не было видно, но на нём была форма академии «Энн Саммерс». Один из учащихся, я в этом уверен. Ступив в темноту закоулка, я заметил, что у тупика между домами есть небольшой проход, через который, видно, парочка и прошла. Я чувствовал их запах, всё ближе приближаясь к ним. В какой-то момент я остановился, полностью заверив себя в том, что этим человеком был ангел. Сэм. Я точно уверен в том, что это он. Ещё пара шагов и я вышел к старому каменному дому, похожему на небольшой собор. Краем уха я услышал, как его тяжёлые двери закрылись. Они были внутри. Я не знаю, что там внутри, но догадки сводятся к тому, что именно эта развалина является убежищем клана охотников. Известно, что их убежище представляет собой целую систему подземных путей, которые проходят через весь город. Отличное место и план для хранения своих реликвий. Люди не знают об охотниках, хоть некоторые догадываются. Вряд ли кто-то отважится забрести в богом забытый район, тем более зайти в это мрачное и ненадёжное сооружение 17 века.
Если бы люди знали о существовании всех тайн города Сан-Лореил, то они, несомненно, сошли бы с ума или, в лучшем случае, просто уехали бы подальше, не желая больше вспоминать проклятый обитель, где солнце испускает на мир холодные лучи, посылая на землю проклятье и грех.
Глава 47
Некоторое время я наблюдал за дверьми собора, надеясь увидеть хоть кого-то входящего или выходящего из этих каменных стен, но я лишь потратил своё время. Вокруг была тишина. Я уже отчаялся, оставив все свои попытки разузнать о клане Александровски что-то новое, о чём никто и не подозревал, но в какой-то момент я услышал тяжёлые шаги, приближающиеся ко мне. Я не мог понять, откуда они доносятся, пока на мощёную дорогу не упала лёгкая тень.
— Вздумал следить за мной? Я видел, как ты шёл за мной ещё с самого города. Мне хорошо известны твои методы наблюдения. Должен признаться, ты отличный охотник, Энгис, но я слишком хорошо тебя знаю, — прозвучал ровный голос, — Поэтому я всегда знаю, если ты где-то рядом.
Ступив навстречу силуэту, я лестно улыбнулся ему, бросая вызов своим взглядом. Я не доверял ему и больше не желаю подпускать слишком близко, как когда-то, когда ректор воспитывал нас под одной крышей, пытаясь привить братские чувства, ответственность друг за друга. За столькие годы я так и не понял этого мотива ректора, считая очень странным и непонятным. Чувства, которые испытывают люди, очень сложные, неподвластные осмыслению или анализу. Мне не хотелось понимать их, хоть Вальмонт всеми силами пытался меня переубедить в моём убеждении. Сэму легко получилось ужиться, принять и понять людей, приняв их чувства в своё сердце. Однако со временем его это начало ранить, толкая на пропасть ангельского существования. Глаза его горели по-прежнему живо, но лишь я мог заметить нечто внутри них, внутри этих сияющих зелёных глаз ангела. Это называют душевной травмой, которая распространяется по всей душе, оставляя едва заметные трещинки на глазах ангела. Они почти незаметны, если смотреть без интереса, но если заглянуть в душу израненного, то легко можно заметить эти неполадки, с каждым разом разрастающиеся всё сильнее. Они будут расти до тех пор, пока душа его и вовсе не разобьётся от боли. Ангелы очень хрупки и многие из них, попавшие в мир людей, умирают именно так. Медленно. Болезненно. В одиночестве.