Я не знал, что следовало ей ответить. Сказать что-то ужасное или успокаивающее? Ведь если я выберу последнее, то я солгу ей, не в силах остановиться дальше, когда она потребует от меня правду. Сказать первое и навредить. Сказать первое и сохранить своё достоинство перед ней. Я уже намеревался ответить, как ни одно слово не вырвалось из моих уст. Я словно не мог, не мог сказать ей то, что бы навредило ей. Но ложь ведь куда страшнее. Я так и не ответил, просто бросив бережный взгляд на неё. Пригласив войти в свою комнату, я поспешил закрыть дверь, окончательно погрузив её во тьму. Там, где я, всегда темно и холодно. Готова ли она разделить со мной компанию? Она дрожала от холода, глаза её искали хоть малейший лучик света.
— Энгис, — прошептала она, ища меня, — Где ты? Я всегда хотела сказать, что боюсь темноты.
Забавно! Люди часто признаются мне в этом, даже тогда, когда считают, что они одни в своих домах. Я наблюдал со стороны за ней, не решаясь позвать её. Вейн была так беззащитна в этой тьме. Глаза её ничего не видели, лишь эти распростёртые руки пытались нащупать выключатель, но в моей комнате его не было. Я специально избавился от него, ибо не люблю этот яркий свет, не принимаю и не разделяю приспособленность к нему демонов своей свиты. Он лишает меня спокойствия, сна и чувства безопасности.
— Пожалуйста, Энгис, я знаю, что ты здесь, — напугано обронила она, блуждая по комнате как заплутавший мотылёк.
Сердце её бешено заколотилось. Лишь сейчас я понял, что пугаю её, желая поиграть, наблюдая за её беспомощностью. Возродившись из тени, что нависла над потолком, я появился перед ней, протянув свою руку. На её лице засияла улыбка.
— Прости, я не знаю, что на меня нашло, — сжимая в своей руке её ладонь, я легко поцеловал её в лоб, дав понять, что ей нечего бояться, — Вейн, почему ты боишься темноты?
— Это со мной ещё с самого детства. Родители говорили мне, что мне нечего бояться, что всё хорошо, в темноте нет ничего страшного, но мне было как не по себе рядом с ней. Мне часто снились кошмары и продолжаются до сих пор. Кто-то неведомый появляется из мрака, протягивая мне руку. Иногда я вижу лицо этого силуэта и понимаю, что это я. А недавно пришла новая тень в мои сны. Она куда более страшнее. Постоянно говорит мне, что меня не должно было здесь быть, что я оступилась, нарушила все планы.
— Что бы не происходило в твоих снах, теперь я буду с тобой даже в них, — призрачный свет коснулся моих глаз, заворожив её, а затем и усыпив, — даже когда ты спишь, я продолжу контролировать тебя, завладев всеми ниточками, навязанными на твоих руках.
Подхватив её на руки, я аккуратно положил хрупкое тело на свою кровать, укрыв бархатным одеялом. Присев за шахматный стол, я поднял в воздух белую фигурку королевы, поставив рядом с чёрным королём, окружённым шестью важными для него фигурами и совершенно случайными пешками, которые и сами не догадываются о том, что были ввязаны в игру.
Вейн говорила о своих снах так откровенно. Она доверяет мне, не скрывая ничего, что было бы недопустимо мне знать. Напуганная, обессиленная, она всегда приходит ко мне, чтобы попросить помощь и защиту, в которой я никогда ей не откажу, взяв взамен нечто очень важное — её душу.
Глава 50
Джорджия сидела на лавке в саду у академии. Её радовали георгины, посаженные здесь. Белые, красные, фиолетовые, розовые… Она любила эти цветы, с нежностью вдыхая приятный сладкий аромат. Прячась от ночного холода под пиджаком Эндиана, ей было приятно ощущать далёкое присутствие возлюбленного. Даже если сейчас он был не с ней, давно погрузившись в сон, Джорджия чувствовала его защиту, нерушимую связь, прихватив с собой какую-нибудь его вещь. В венах Эндиана текла горячая кровь, поэтому даже его вещи сохраняли невероятное тепло, напоминая о хозяине запахом расплавленной карамели. Прижав к себе края пиджака, Джорджия любовалась звёздным небом, улыбаясь им, точно они могли ответить её тем же. В какой-то момент она расслабилась, но краем глаза заметила какое-то странное движение со стороны кустов. Поднявшись с лавки, она настороженно подошла к кустам, спросив, есть здесь ли кто, но в ответ получила лишь тишину. Тогда она покрепче уцепилась за пиджак, чтобы ветви не поцарапали её, зайдя в густые заросли терновника, что окружали академию таким причудливым и довольно высоким опасным забором. Впереди она увидела ребёнка, мальчика, который, зажав руками глаза, тихо ронял слёзы, прося её о помощи. Его тело всё было изранено шипами терновника, а эта разодранная одежда тряпьём болталась на нём.