— Проклятое оружие! — изо всех сил крикнул он, топча военную форму.
С атрибутами войны было покончено, но в кармане по — прежнему продолжал лежать пистолет. Юноша потянулся за ним, но тут же остановился. 'Нет, пригодится ещё', — остывая, сказал он сам себе. Переведя дыхание, парень вновь взобрался на велосипед. Сколько ещё ехать до фронта, Кравчик не знал, но это его мало волновало, так как незнание порой даже лучше, чем знание. Юноша погнал двухколёсную машину с удвоенной силой. После нескольких часов изнурительного пути впереди показался небольшой, каменный мост, который перекинулся через крутой овраг с маленькой речушкой. Вокруг росли низкие, свисающие в сторону воды, кустарники и деревья. Пейзаж был воистину прекрасным, а самое главное, была вода.
Парень невероятно обрадовался, и душа его словно запела от восторга. Наконец‑то он мог утолить жажду. Пусть даже река окажется грязной и мутной, всё же лучше, чем ничего. Но только Кравчик собрался спрыгнуть с велосипеда, как в метрах десяти прогремел взрыв. Брызги земли полетели в разные стороны. Воздух содрогнулся и с силой ударил в уши. Парень, не понимая, что к чему, только успел испуганно оглянуться, как сзади, всего в нескольких метрах, раздался ещё один взрыв. Велосипед подпрыгнул в воздух, юноша ощутил мощный удар в спину, как если бы его положили животом на наковальню и ударили сверху молотом. От этого толчка Кравчик кубарем полетел на землю, чувствуя, как его сознание мутнеет и разум покидает его гудящую голову. Через мгновение он потерял сознание.
Молодой человек очнулся в маленькой железной комнате, скорее похожей на тюремную камеру или гигантский холодильник. Его состояние было ужасным. Тело он не чувствовал, голова разрывалась от боли. Вокруг доносились непонятные голоса, сквозь пелену юноша увидел, что над ним зависают какие‑то механизмы. Потом он почувствовал движение. Сначала было ощущение, что его куда‑то везут, потом куда‑то поднимают. От всех этих встрясок на парня накатила тошнота, и он снова потерял сознание. В этом состояние, когда он был не жив, но и не мёртв, у него начались бредовые галлюцинации. Мерещилась Самура и метро, Зоя и цветок сердце леса, свет, за которым таилась страшная тьма, что сдавливала ему грудь, а вокруг всего этого кружился бешеный карнавал, летели конфетти и повсюду смеялись лица. Они были ужасны, они были без глаз.
Кравчик в ужасе пришёл в себя и зашевелился. Он снова чувствовал своё тело, и оно сильно болело. Это немного обрадовало парня, так как он обнаружил, что руки и ноги на месте. Испуганный и изнемождённый молодой человек был не в силах понять, где он находится. А находился он в узком помещении, слабо освещённом одинокой, синей лампой. 'На том свете!', — промелькнуло в голове у юноши. Но он сейчас же отбросил эту мысль, так как услышал, что вокруг раздаётся знакомый гул. Это был звук, похожий на тот, который доносился тогда, когда Кравчик летел в стальном дирижабле. 'Я снова на борту цеппелина!', — озарило его. Он успокоился, а сердцу стало радостней.
Счастливый оттого, что жив и цел, молодой человек огляделся по сторонам и увидел, что перед ним, где‑то на расстоянии двух метров, в полу вделан огромный иллюминатор. Круглое окно, размером вполовину человеческого роста, позволяло выглядывать наружу. Удивлённый парень подполз и заглянул в него. Внизу была ночь, сквозь дымку облаков проглядывались сплошные кварталы домов, мерцающие сотнями огней и вспышек от светомузыки. Дирижабль плыл над ними высоко в небе, и поэтому всё было видно как на ладони. Юноша, глядя свысока на город, задумался.
Под ним стелился город праздника и вечного веселья, свободный от морали и религии, где нет семьи и уважения к старшим, где главный авторитет это каждый сам для себя. Где царит свободная любовь, где почти все наркоманы и развратники, эгоисты и добряки от наркотического эффекта. Там нет взрослых, до среднего возраста молодёжь не доживает. Там не надо работать, всё делают механизмы ведьмы.