Равнина пересекалась глубокими впадинами, которые в дождливый сезон наверняка становились потоками. Первый из зубчатых подъемов совпадал с краем карты, так что Килашандра посадила скиммер на самом широком выступе и вышла.
Перед ней тянулись планетные складки: каждый склон просматривался через брешь или был на настолько метров выше предыдущего. Прищурившись, она старалась увидеть хоть один сияющий кристалл – скрытую и уникальную ценность этой непривлекательной планеты.
Полной тишины не было. Еле слышный шепот передавался не через атмосферу, а через камень под ногами. Этот странный звук чувствовался так, словно кости ног вторили вибрации в ушах. Не совсем понимая свою потребность проверить эту любопытную не-тишину, Килашандра глубоко вздохнула и издала чистую ноту ми.
Эта нота эхом вернулась в ее уши, а резонанс через ноги прошел к нервным окончаниям, и когда звук замер, осталось приятное ощущение, ласкающее всю нервную систему.
Килашандра стояла, желая, но не решаясь повторить опыт, и разглядывала пыльные хмурые холмы. Но теперь она хотела верить тому, что говорил Каррик, а равно и рассказам случайных лиц. Две грани поющего кристалла были связаны: добро и зло, отвращение и восторг.
У нее было искушение полететь дальше в ряды, но она быстро отказалась от этой затеи. Здравый смысл говорил ей, что непосредственную близость с любым кристаллом лучше отложить. Еще более практичной оказалась мысль: легко потеряться, оказавшись за пределами успокаивающей плоскости равнины и вида Белого Моря.
Она пронеслась вдоль первых гребней, не выпуская из виду равнину и внешний край ее полетной карты. Волнистые холмы очаровали ее, чего нельзя было сказать о резких выступах и антиклипах Фьюерты. Беллибранские ряды искушали, дразнили, насмехались, пряча богатство, созданное титанической силой и жаром расплавленной сердцевины планеты, богатство, сотворенное технологическими потребностями чрезмерно разросшегося галактического населения, не имеющего других жизненных ресурсов, чтобы привлечь людей. Извечный путь распространяющейся технологии: взять никому ненужное и превратить его в богатство.
Килашандра решительно повернула скиммер обратно к гильдейскому комплексу. Она еще больше укрепилась в своем решении стать певицей – решении, которое было несколько подмочено Токоломом и инструкторской манерой чуточку умалять главную цель каждого рекрута – стать хрустальным певцом. Теперь она поняла, почему их посвящение приняло такую форму – до тех пор, пока симбиоз не состоялся, не может быть и речи ни о каком назначении. Сначала скрупулезный труд, учеба. Она вздохнула, подумав, сможет ли выдержать второй удар по ее честолюбию, но потом засмеялась, вспомнив, с какой легкостью она отбросила десять лет упорного труда, когда Каррик соблазнил ее приманкой поющего кристалла. Нет, если быть полностью честной, он вовсе не соблазнял ее: наоборот он уговаривал ее отказаться от такого шага, он яростно спорил.
Кажется, Рембол говорил, что запрет делает предмет более желанным? Это правда: обвинения маэстро против Каррика и хрустальных певцов только усилили ее желание. Конечно, она была в таком восторге от интерлюдии с Карриком: роскошная жизнь и развлечения, которые он показал ей, были настоящей приманкой для девушки, имевшей всего лишь скудное содержание и студенческий кредит. Очарование личности Каррика смутило ее, и она безрассудно отшвырнула все ограничения десятилетней никем невознагражденной дисциплины.
Теперь, когда она стояла физически близко к хрустальному источнику, чувствовала эту феноменальную вибрацию в костях и нервах, призыв к самой ее сердцевине, чего никогда не было при общении с музыкой, она укрепилась в своем решении.
Когда она вернулась, одинокая фигура появилась из секции скиммеров. Она заметила, что восемь гнезд пусты. Фигура махнула ей, чтобы она оставалась в скиммере, и быстро забралась к ней. Килашандра вежливо ждала, но человек первым делом проверил регистр скиммера, затем провел руками по бокам машины, ощупал верхний тент, почти не глядя на девушку. Делая заметки в своем блокноте, он что-то бормотал. Дисплей встревожил его, и он, открыв тент, впервые взглянул на Килашандру.
– Вы недолго отсутствовали. Вас вылетело девять человек. Ни с кем ничего не случилось?
– Нет, ничего такого.
Он успокоился.
– Вообще-то я не должен был давать рекрутам сразу девять скиммеров, но больше никто их не требовал.
Килашандра вылезла из скиммера, а служащий ангара задержался на секунду, проведя пальцами по приборной доске, по рычагу, словно одно физическое присутствие Килашандры могло что-то испортить.
– Я пользовалась им очень аккуратно, – сказала она, но он и виду не подал, что слышал.
– Вы Килашандра? – спросил он, закончив осмотр.
Он проворчал что-то и снова посмотрел в блокнот.
– Вы всегда так осматриваете машину после использования? – спросила Килашандра.
Он не ответил. Не из-за ее ли низкого ранга-рекрута? Внезапное возмущение заслонило безмятежную ясность, которую она получила в Ряду. Она тронула его за плечо и повторила вопрос.
– Всегда. Это моя работа. Некоторые из вас чертовски небрежны и задают мне лишнюю работу. Не обижайтесь, таковы мои обязанности, и они необходимы.
Громкий вой из служебных отделов испугал Килашандру, но человек из ангара и ухом не повел. Только тогда она поняла, что он глух. Второй душераздирающий вой заставил ее поморщиться, но человек никак не отреагировал. В данном случае глухота была благословением.