Джезри продолжала ворчать, но пошла за остальными к множеству очистных приспособлений.
С тех пор как Килашандра оставила маленькую ферму своих родителей на Фьюерте, ей не приходилось убирать грязь в таком масштабе. После первых саней она, как и предсказывал Рембол, стала привыкать к различной вони. К тому же, как он говорил, не хотелось упускать возможность осмотреть аэросани хрустального певца собственными глазами: в из худшем виде, и после надлежащего ухода, в лучшем.
Контрольное управление находилось в носовой части саней, в комплекте с ложей безопасности пилота. В ручке ложа размещались кнопки ручного управления. Рядом с главным люком были скобы для резака, пустые, потому, что инструменты шли на проверку после каждой поездки в Ряды. Основное отделение представляло жилое помещение для певца в Рядах, соответственно компактное. Плотная ткань отделяла переднюю секцию от грузового отсека и секции двигателя.
Старик-заправщик был глух до такой степени, что Килашандре пришлось сильно встряхнуть его, чтобы привлечь к себе внимание. Однако он прекрасно читал по губам, и она на свой вопрос получила пространный ответ об истории именно этих саней и их певца. Как ни стар был заправщик, работал он так быстро, что Килашандра с большим трудом успевала за ним.
Заправщик – он не назвал своего имени на вежливый запрос Килашандры – казалось, был одержим страстью к порядку, чистоте и хорошему снабжению машины, а девушка удивлялась его преданности порядку, несмотря на то, что этот порядок скоро будет нарушен.
– Человек всегда может добраться до кристалла, – говорил он, указывая на пять люков, один в главном отделении, один в днище через секцию в двигателе, два с каждой стороны и один наверху грузового отсека. – Грузовой отсек – самая крупная часть саней. И не зря, потому что кристалл очень важен. Если певец пострадал или того хуже… – он сделал выразительную паузу, – кристалл можно спасти, и певец не лишится своих денег. Певцы приходят в страшную ярость, если им испортят кристалл. Вы еще узнаете. Вы ведь рекрут, не так ли? Так что все для вас в новинку. Может, вы впервые видите сани. Потом увидите снова, а может, и нет. Нет, сеть безопасности всегда закреплена, – он мягко упрекнул ее за поспешность, с которой она складывала пустые контейнеры. – Нельзя, чтобы они прыгали, пустые или полные, в полете или в шторме. – Он подошел к следующим саням. – Ага, для этого особые распоряжения: никаких животных белков не есть, а напитки предпочитать кислые.
Оборудование для заказа пищи не предоставляло большого разнообразия, но снабженец уверил ее, что качество еды и питья всегда самое лучшее, даже если резчик в неистовстве своей работы и сам не сознает, что ест.
«Неистовство», решила Килашандра, самое подходящее слово для описания состояния, в каком было оставлено большинство саней, хотя заправщик не раз напоминал ей, что шторм, заперший всех певцов в санях, причинил некоторые повреждения.
К концу второго утомительного дня она помогла вычистить и заправить десять саней, и ее напарник объявил, что с остальными тремя управится сам.
Следующий день был выходным, но ангарный офицер сообщил рекрутам, что каждый, кто захочет продолжать работу, получит двойную плату. Первый поднял руку Шиллаун, за ним Рембол: он подмигнул Килашандре, и она волей-неволей последовала их примеру. Ангарный все-таки удивился, когда все присутствующие согласились. Он проворчал что-то и ушел в свой офис.
– Почему, собственно, мы вызвались? – спросила Джезри.
– Мысль о двойной оплате отгоняет все сомнения насчет долга! – сказал Рембол вращая глазами.
– При такой оплате, – сказал Бартон, потирая ноющие мышцы плеч, – мы опередим Гильдию еще до лихорадки.
– Они вычтут с нас за время нашего безделья немалую сумму, – хмуро заметила Джезри.
– Нет, – поправил ее Шиллаун, – все медицинское обслуживание бесплатно.
– За исключением того, что мы не получим плату за работу, которую не делали.
– Я, кажется, не работал так тяжело с тех пор, как был мальчиком на рыбачьем траулере моего отца, – продолжал Шарон, – а рыбная ловля на Аргис производится по-старинке.
– Поэтому ты и стал учиться космическим полетам? – спросила Килашандра.
– Именно.
– Что же, теперь снова батрачишь, – усмехнулась Джезри.
– Мы же члены Гильдии, – в тон ей ответил Рембол.
– … уменьшающие свой первоначальный долг, – добавил Шиллаун, облегченно вздыхая.
– Ну, пошли! – махнул рукой Рембол, и все направились наверх, к гостиной. Рембол предложил Килашандре выпить.
– Нет, сначала я как следует вымоюсь.
– И я тоже, – сказала Джезри, передернувшись всем телом.
Все разошлись по комнатам. Килашандра бросила взгляд на светящуюся красным дверь Кариганы.
– Не беспокойся за нее, Шандра. Она попала в ловушку чего-то большего, чем Гильдия, – сказал Рембол, беря ее за локоть и ведя дальше.
– А я о ней и не печалюсь, – ответила Килашандра смутно недовольная собой и замечанием Рембола.
– Здесь никто никогда ни о чем не печалится, – с оттенком грусти комментировал Шиллаун. – Никто ни о ком не думает. И ни у кого нет хороших манер.
Это совершеннейшая правда, подумала Килашандра, погружаясь в горячую душистую воду и смывая вонь дневной работы с тела и освежая дыхание.
Мысль о долге застряла в ее мозгу, и она, отдыхая на постели после ванны, включила прибор. Заправщики получали премии за скорость выполнения своих обязанностей. Она набрала сведения о собственном счете и обнаружила, что плата за ее работу покрывает расходы на жизнь и на питание уже после челнока. Если она получит завтра двойную плату и, может быть, премию за скорость, она избавится от долга. Только сейчас она вспомнила о двух поручительствах Гильдии. С ними она, может быть, сумеет даже заплатить за оборудование, которое потребуется ей в ее постсимбиотическом ранге. Приятная мысль – быть хоть на шаг впереди Гильдии.