– Ты же могла выгружать кристалл… – услышала Килашандра голос Джезри.
– Конечно. Я хотела увидеть этот кристалл, как и все мы. – Ее тон уколол их. – И я так же набралась ума. Они будут использовать вас, во всех смыслах, на неприятной грязной работе, пока спора не вселится в вас. После этого ничто не будет иметь значения, кроме того, для чего вы сгодитесь.
– А в чем ты надеешься быть полезной? – спросила Джезри.
– Надеюсь стать хрустальной певицей, как и все! – Она рассмеялась. – Одно точно: я не буду сортировать, заправлять сани, копаться в грязи. Вы подыгрываете им, а я буду делать то, что хочу, пока у меня еще есть глаза, уши и нормальные, правильно функционирующие мозги.
Она быстро встала, прошла через окружившую ее толпу и двинулась по коридору к своей комнате. Затем на двери зажегся красный свет.
Килашандра и Рембол резко отвернулись от замолчавшей группы.
– Что она имела в виду насчет правильно функционирующего мозга? – спросила Джезри. У нее больше не было той злобной самоуверенности, с какой она нападала на Каригану.
– Я же сказал тебе, Джез, не обращай внимания, – сказал Бартон, подойдя к ней. – У Кариганы была какая-то космическая авария. Я говорил тебе это, когда впервые увидел ее.
– В одном она права, – сказал Шиллаун, – ничто не имеет значения, пока не заработает симбиотическая спора.
– Мне не нравится, что она говорит, что мы заболеем, – сказала Джезри и вздрогнула, чтобы подчеркнуть свое отвращение. – Единственное, что нам не показали… медицинскую службу.
– Ты видела шрам Бореллы, – сказал Шиллаун.
– Да, но у нее полная адаптация, не так ли?
– У кого-нибудь болит голова, живот, есть озноб или жар? – спросил Рембол с явно фальшивым любопытством.
– Еще не время, – надула губы Джезри.
– Скоро, скоро… – погребальным тоном сказал Рембол, затем приложил палец к губам и показал кивком, что возвращается Токолом. Он тяжело вздохнул, но понял, что этим невольно подражает Каригане, и ухмыльнулся. – Я лучше чем-нибудь займусь…
Рекруты вернулись к своему инструктору не в слишком веселом настроении. Пытка симбиотической адаптации не была уже просто разъяснением, выданном в небольшом холле на лунной базе, она стала неминуемой и ощутимой. Спора была в воздухе, которым они дышали, в пище, которую они ели.
Десять дней? – думала Килашандра. Кто будет первым? – Она огляделась вокруг, вздрогнула и заставила себя слушать Токолома.
Кто будет первым? – этот вопрос читался во всех глазах, когда рекруты, за исключением упрямой Кариганы, собрались к завтраку. Они искали общества друг друга как для поддержки, так и из любопытства. Стоял ясный день, краски холмов стали сочнее, глубже, и никто не возразил, когда Токолом возвестил, что они могут посетить оранжереи на плато Джаслин, где выращиваются некоторые деликатесы.
Спустившись в ангар за транспортом, они стали свидетелями возвращения мощной машины техпомощи, с ее крана свисала связка покореженных саней. Лишь часть их сохранила первоначальную форму, но и у них повсюду были вмятины.
– Что с ними будут делать? – спросил Рембол Килашандру.
– Ремонтировать, наверное, иначе к чему к чему бы такая выставка? Ладно, Рембол, мы застряли здесь и будем певцами… или еще кем-нибудь, – сказала Килашандра, чтобы успокоить себя и Рембола.
Они подошли к их транспортной машине, стараясь более не глядеть на обломки. Они сели рядом, но во время путешествия не разговаривали. Килашандра разглядывала кусты красных и розовых цветов. Серые тона полностью исчезли с грунтового покрова и сменились ярко-зелеными с проблесками коричневого. Рембол погрузился в свои мысли.
Влажность и пряные ароматы громадных теплиц напомнили Килашандре тропический пояс Фьюерты и Каррика. Агроном продемонстрировал щиты, которые отражают мах-ветры от крыш, и систему питания растений, способную работать без человеческого присутствия. Он рассказывал о многообразии фруктов, овощей, трав, лишайников, грибов и прочей экзотики, пригодных для стола Гильдии, объяснил, что Агрономический департамент также ведет исследовательскую работу по улучшению природных качеств всего этого, а затем вывел их из помещения с контролируемым климатом.
– Приходится также исправлять и капризы природы, – добавил он, и рекруты увидели поврежденные строения и рабочие бригады.
Килашандра переглянулась с Ремболом. Оба пожали плечами и присоединились к рабочим, которые заканчивали ремонт.
– Интересно, что они делают, когда у них нет трех десятков рекрутов для пополнения рабочих отрядов? – пробормотал Рембол.
– Вероятно, зовут заправщиков, сортировщиков или еще кого-нибудь. Во всяком случае, здесь помогает каждый, – сказала Килашандра, видя, как Токолом и шеф агрономов поднимают тяжелый пластик с помощью Бартона и Джезри.
– Ну, теперь можешь отпустить, Шандра, – сказал Рембол, оглядывая панель, которую они укрепляли. – Она должна держаться… пока следующий булыжник не угодит в угол.
Заслонив рукой глаза от солнца, Килашандра смотрела в сторону хрустальных Рядов.
– Даже не думай об этом. – Рембол взял ее за руку и повернул, а затем принялся собирать инструменты. – Что ждет нас завтра?
На обратном пути никто не разговаривал, не шутил. Унылое настроение рекрутов продолжалось и вечером, умеренная выпивка не облегчила его. Рембол, признанный остряк класса, не был расположен хоть немного разрядить мрачное настроение.
– С тобой все в порядке? – спросила Килашандра.
– Со мной? – он с подчеркнутым удивлением поднял брови. – Конечно. Просто я устал. Всего-навсего аккумуляция за последние несколько дней более тяжелой работы, чем я делал за несколько лет. Студенческая жизнь расслабляет мускулы.
Он погладил ее руку, успокаивающе ухмыльнулся и допил свое пиво. Пока она ходила за следующими стаканами, Рембол исчез. Ну, что ж, грустно подумала она, он тоже имеет право на уединение, а сегодня мы оба не составим друг другу хорошей компании.