Настроенные мах-штормом диссонансы стали еще свирепее, и Килашандра взяла буферный шлем Моксуна, он был жесткий, грязный и маловат ей, но все-таки блокировал яростный визг ветра. Сани вели себя как крупная рыба на крючке: то ныряли и погружались, то бросались в сторону, и Килашандра добрым словом помянула занятия на тренажерах.
Как хорошо, что она привязала Моксуна: он пришел в сознание еще до того, как они вылетели за пределы Рядов, и начал бушевать. Он ударился головой о дюралевую стенку и вновь потерял сознание, так что последний час перед комплексом Гильдии он вел себя тихо, чем успокоил Килашандру.
Она имела основания гордиться, что провела жалкие сани Моксуна через порывы ветра в комплекс, и, как положено, посадила их у стоек. Она дала сигнал вызвать врачей. Когда она указала им на Моксуна, один из работников ангара схватил ее за руку и настойчиво потянул к офису ангарного. На зеленом дисплее светилась информация, что Ланжеки ожидает ее.
Персонал карго открыл грузовой отсек саней. И Килашандра двинулась к ним, чтобы взять свой драгоценный резец и указать на те четыре коробки, где были ее черные.
– К Интору! – закричала она. – Эти несите прямо к Интору!
Несмотря на их ухмылки и кивки, она не была уверена, что они поняли ее как надо. Она пошла за ними, но на полпути кто-то поравнялся с ней и сердито схватил ее за руку.
– Ланжеки ожидает вас с рапортом! – кричал ангарный офицер, оттаскивая ее от склада. – Вы могли бы, по крайней мере, спасти новые сани!
Она вырвала свою руку и, оставив офицера в остолбенении от ее нахальства, помчалась, за своими коробками. Она увидела, что первый рабочий только что забросил свой груз на полку. Она схватила коробку и заорала остальным рабочим, чтобы они шли за ней в сортировочную.
– Килашандра! Это ты? – спросил знакомый голос.
Не сбавляя хода, она оглянулась: рядом с ней шел Рембол, осторожно прижав к груди короб.
Две абсурдные мысли столкнулись в ее голове, когда она ворвалась в Сортировочную: Рембол не знал, что несет целое состояние в черном кристалле, и он не сразу узнал ее.
– Да, это я. В чем дело?
– Ты, наверное, давно не смотрелась в зеркало? – сказал Рембол, вроде бы смеясь и одновременно удивляясь. – Не хмурься. Ты напугаешь… кристалл!
– Осторожнее с этим коробом, – сказала она более командным тоном, чем следовало обращаться к другу, и его приветственная улыбка исчезла. – Прости, Рембол. У меня было адски мало времени, чтобы добраться сюда. Этот осел Моксун никак не мог поверить, что идет мах-шторм, и собирался остаться.
– Ты привезла другого певца из Рядов? – глаза Рембола недоверчиво раскрылись, но то, что он собирался добавить, оборвалось, потому что Килашандра выкрикнула имя Интора.
– Да? – Интор был удивлен и неуверенно прищурился на нее.
– Я Килашандра Ри, – сказала она, стараясь скрыть раздражение. Не могла же она так измениться с тех пор, как виделась с Интором. – У меня черный кристалл!
– Черный?
– Да, да, черный! Вот!
– Как же вам повезло найти то, что ускользнуло от многих других? – спросил неумолимый голос.
Килашандра уже ставила свою коробку на стол Интора, но холодный угрожающий тон парализовал ее. В горле сразу пересохло, мозг онемел: к тому же у нее не было наготове никакой отговорки, почему она не явилась на вызов гильдмастера, а заставила его самого искать ее.
– Ну, я ничуть не удивлен, что у вас черный, – сказал Интор, забирая у нее короб.
Ланжеки приближался, не сводя с нее глаз. Она оперлась на сортировочный стол, чтобы поддержать дрожащее тело, и вцепилась в его края онемевшими пальцами. Правила и предписания, которые могли отразиться на ней вследствие неповиновения члену Гильдии гильдмастеру, перекрыли тот факт, что она спасла жизнь другого человека. Губы Ланжеки сжались в тонкую твердую линию. Легкий трепет ноздрей и быстрый подъем груди под рубашкой показывали, что он появился не магическим способом.
– Могли бы и получше вырезать углы, – сказал Интор, когда распаковал ее триаду. – Однако цена хорошая, – он одобрительно посмотрел на Килашандру, заметил ее напряженность, огляделся вокруг, без всякого удивления увидел Ланжеки и снова посмотрел на Килашандру, поняв причину ее напряженности.
– Это хорошо для Килашандры Ри, – сказал Ланжеки с жестоким сарказмом, – поскольку она вернулась не в своих новых санях.
– Моксун в порядке? – спросила она, неспособная произнести ничего другого перед яростью Ланжеки.
– Голова его поправится, и он, без сомнения нарежет еще немало розового кварца!
Тон Ланжеки не был ни насмешливым, ни многозначительным. Килашандра поняла, что подразумевалось. И она не могла скрыться от сверлящего взгляда Ланжеки.
– Не могла же я его бросить! – сказала она в порыве негодования, сменившего страх. В конце концов, ведь сам Ланжеки пригласил Моксуна пасти ее.
– А почему бы и нет? Он без малейших угрызений совести бросил бы вас в подобных обстоятельствах.
– Но… но он резал. Просто он не слышал штормовых предупреждений. Он пытался убить меня резцом. Мне пришлось ударить его…
– Вас могли счесть захватчицей участка, раздел 49, параграф 14, – неумолимо продолжал Ланжеки.
– А есть параграф о спасении имущества и жизни?
Веки Ланжеки слегка опустились, но Интор ответил ей испуганным голосом:
– Такого нет, милочка. Спасение – дело Гильдии, а не певцов. Я думал, вас достаточно учили, и вы должны знать точно, что гласят правила и постановления. Ага, вот это действительно хороши…
Интор распаковал квинтет. В первый раз внимание Ланжеки переключилось: он взглянул на весы и удивленно поднял брови, но его губы не выражали одобрения.