— Всё хорошо, — тихо кивнул он. — Всё хорошо. Просто... Они кричали ей то же, что и мне. Я... Вспомнил...
— Как вспомнил, так и забудь, — хмыкнул Дик, быстрым движением надевая ему на голову шляпу. — Единственное, что я не могу понять, так это почему на территории Белой Бороды русалка в рабском ошейнике?
— Может, он о ней не знает? — робко предположила, совершенно не понимая всего того, что его так тревожило. И Нила, моего путеводителя, как назло, нигде не видно! — И цирк всё время движется, странствует.
— Да, так, скорее всего, и есть, — задумчиво кивнул он, ставя Рока на ноги и утягивая следом за собой.
Я поспешила за ними, ещё раз оглядываясь на мгновенно ставшее зловещим здание цирка.
— Дик, я не особо хорошо понимаю все эти тонкости с рабовладельческим строем, — тихо проговорила, поравнявшись с ним. — Поясни все моменты. И о русалках тоже.
— Драконья печень, у тебя что, действительно такая проблема с памятью? — недоверчиво поморщился он.
— Амнезия, друг мой, — выгнула бровь дугой.
Я уже подзадолбалась это каждому встречному поперечному объяснять.
— Жуть какая, — фыркнул он, но к рассказу приступил. — В общем, русалки, сами по себе, это как отдельный вид на Перстье, — я понятливо кивнула — Перстья, это имя всего мира, почти как у меня — Земля. — Не все их любят, чего уж там — прошлое у них дрянное: корабли на мель или рифы зазывали — они хороши в околдовывании кристаллов души кораблей, моряков топили. Но, это все в прошлом — не скажу, что сейчас такого не происходит, но весь их род за дела отдельных групп винить не стоит.
Я вновь понятливо закивала — вроде бы все понятно пока. Но… Что ж ты тянешь-то так?
Дик, будто услышав мой внутренний крик, решил не тянуть паузу и продолжить.
— Если несколько видов тех, кого называют русалками: сирены, русалки, ундины. Названий много — это я основные перечислил, и то не все. Русалок часто обвиняют в грехах сирен — именно сирены корабли с командами губят. Русалки, чей род идет от Прародителя — того самого русала, в которого влюблена Небесная Императрица, и который посылает жемчуг, дарующий Благодать, обычно не губят существ с поверхности. Чаще всего просто не пересекаются с ними. Сирены наоборот — они не особо любят сухопутных. Да и моряки им нужны — род продлять. А отличить их можно только по пению — русалки поют на своем языке, таинственном и древнем, а сирены только наши песни. Своих у них нет.
Не сдержавшись, Дик мрачно сплюнул на землю. Чем дальше в лес, тем толще белки...
— Вот, скорее всего, именно ее и перепутали с сиреной, — закончил он. — В отличие от русалок, сирены никогда не сдаются — мы как-то смогли поймать одну, пытающуюся погубить наш «Парящий». Но, то ли наш кристалл оказался своевольнее ее песен, то ли она просто была неумехой — у нее не вышло, — чуть усмехнулся он. — Так вот, пока она у нас сидела в бочке, она все же чуть не уговорила троих из наших за борт пройти. Вот что-то вплетает она в кружева вроде бы знакомых нам песен. Закончилось все тем, что ее пристрелил один… почти усопший. Грэг был в ярости — такую тварь можно было бы хорошо продать. Увы… Но хоть жемчугом обзавелись.
— В смысле? — вскинула я брови, краем глаза следя за Роком, любопытно изучающим птичек в клетках за какой-то витриной.
— Если убить русалку — тело ее в пену обратится. Если убить сирену — в огромные алые жемчужины. Они тоже за монету на рынке идут, — бесхитростно поделился он. — Мы русалок не трогаем — уважаем. Они иногда спасают наших из вод. Добрые они, заботливые. А вот сирен не жалуем, — качнул он головой, бросая короткий взгляд в сторону порта, мимо которого мы проходили. — Другие моряки наоборот, ловят их. Русалки — один из самых желанных товаров на чёрном рынке, их скупают за бешеные деньги власть имущие, — он сбавил темп, так как Рок, вновь идущий рядом, начал уставать. — Этот ошейник у неё на шее — специальный для рабов. При попытке снять — сожмется. А ключи есть только одни, и они у хозяина.
— Да, я уже в курсе, сталкивалась с похожими вещичками, — передернула плечами, вспоминая не лучшие времена. — А что на счет… ундин? Кажется, я еще и о мавках слышала что-то. Это же из того направления? — не утерпела я.
Интересно же о бестиарии узнать.
— Тут я могу быть неточен, если честно, — чуть пожал плечами Дик. — Я по морям хожу, а мавки и ундины внутри суши живут. Ундины, это русалки, живущие в реках, озерах. Я мало о них знаю — по поверьям они могут завлекать мужчин и топить. Говорят, что та ундина, что сможет родить от смертного человека ребенка, получает бессмертную душу. А вообще, они урожай берегут, если у них хорошие отношения с живущими неподалеку. Могут дождь наслать, — было видно, что Дик вспоминает это со скрипом. — А вот об мавках знаю лишь то, что они духи злые. Мавки — это девушки-самоубийцы утопленницы, или маленькие дети, мертворожденные или умершие во время русалочьей недели. Мертвушки. Они тоже в водоемах обитают. И если бы не водяные, что присматривают за ними, тяжко пришлось бы окружающим. Они еще в лесах могут встречаться. Кстати: если морские русалки не могут себе ноги создавать, то те, что живут внутри суши — запросто. Не на долго, и от водоема своего далеко отходить не могут, но дело такое есть.