— Никуда она не поедет и не пойдет, кроме цеха шлифовального, — отвечает Машина угрюмо.
— Что вы? Такие у ней способности, — изумился Василий Иванович.
— Нет, нет, так нельзя, — заволновался и заведующий. — В конце концов, весь завод наш заинтересован, чтобы молодежь наша росла, училась. Я имею в виду ту часть, у которых способности к учебе обнаружены, талант есть.
— Да нет у ней никаких талантов и способностей к тому, куда вы ее посылаете, — говорил Машина.
— То есть как это нет? А ее работы последние? А ваза?
— Это не она работала, не она вазу расписывала.
— Как — не она? А кто же?
— Вот эта девчонка, Настя, — потянул Машина за руку Настю.
Заведующий поправил пенсне, Василий Иванович опустился на стул точно подкошенный.
— Так это не ваша дочь вазу расписала? — переспросил заведующий.
— Говорю же я вам, что Настя, — сердито мычит Машина.
— А кто эта девочка? Откуда она взялась вдруг? — спрашивает Василий Иванович.
— Это тоже, можно считать, моя дочь, вторая, только не родная, а приемная. Она сейчас работает на заводе, у меня в бригаде, относчицей посуды. Очень хорошая девочка, имейте это в виду, — отвечает Машина Василию Ивановичу.
— Но все это очень нехорошо, — сказал заведующий. — Я прямо не знаю, что теперь делать. Вашу дочь придется исключить из школы за такой проступок: так делать нельзя ученику фабзауча.
Машина нахмурился, точно туча, подошел ближе к столу.
— Так делать нельзя, но так делают дети иной раз! — говорит Машина. — Моя дочь виновата, но ей зато сейчас и мучиться приходится, она ревет как корова.
— Да, но что мы тут поделать можем? Как я отвечу директору? Ведь он посылает Любу в живописное отделение, она там работать должна. А она рисовать, оказывается, не умеет. Ведь это же скандал для школы.
— Никакого скандала тут нет. Посылайте вот эту, Настю, туда. А Любу оставьте пока в школе, а потом она будет работать в шлифовальном цеху. Вот и все, — сказал Машина.
— А как на это посмотрит директор? Ведь это от него теперь зависит, кого куда принять.
— А с директором я сам говорить буду.
Заведующий пожал плечами.
— Хорошо, улаживайте вопрос сами. А вашей дочери мы все-таки выговор вынесем.
— Катайте, она это заслужила, — согласился Машина, выходя с Настей из канцелярии школы.
Директора в кабинете не было, он ушел на завод. Машина с Настей пошли на поиски. В гелиоширном цехе Машина нашел директора. Директор осматривал новый станок, изобретенный рабочим Грачевым. Машина некстати пришел.
— После, после придешь! Видишь, занят я! — закричал директор на Машину.
— И хорошо, что занят. А я тебя не задержу, мне одно твое слово только и нужно, — говорит Машина.
Директор сердито крякнул, видит — от Машины не отстать.
— Ладно, говори скорей.
— Девчонку вот эту, Настю-то, нужно в живописное послать вместо моей.
— Вот те раз! Это почему?
— А потому, что вазу ту, которой вы с учителем на выставке любовались, вот эта расписывала, Настя, а не та, которая в фэзэу учится. Эта хорошо рисует, а не та. Понятно?
Директор взглянул на дрожавшую Настю, на Машину, хотел было возразить Машине что-то, а потом, чтобы поскорей от него отделаться, махнул рукою и сказал:
— Ладно, будь по-твоему, отвяжись только! Но только ежели она плохо владеет кистью, обратно отчислим.
— А это ясное дело. Но только, думается мне, такого не должно случиться, — ответил ему Машина.
А Настя слушала и диву давалась. И как это так получается, что дядя Прокоп умеет все улаживать и почему его все слушают и уважают? И почему он никого не боится?
«Наверно, это потому, что у него вид такой суровый. И потому, наверно, еще, что он добрый и работает хорошо», — решила она.
А назавтра Настя пошла работать уже в шлифовальный цех, в живописное отделение. Ее прикрепили к мастеру Карлу Тунбергу. Этот Тунберг родом был из Богемии, он приехал сюда еще маленьким с родителями, тоже живописцами по стеклу. Приехали они на время, по контракту с бывшим хозяином завода генералом Мальцевым, да так и остались тут на всю жизнь. Тунберг уже стар, но все еще работает. И он немножко чудаковатый: всю жизнь среди русских прожил, а говорить хорошо по-русски так и не научился. И он очень строг, сам хорошо работает и от других хорошей работы требует.