А Насте снимать сарафан стыдно. Стыдно ей показать Любе, что на ней грязная посконная рубаха.
— Я лучше в сарафане лягу, — говорит она Любе.
— И не выдумывай лучше! Кто ж это спит в верхнем платье? Снимай, снимай!
— У меня рубаха не такая, как у тебя.
— А какая у тебя рубаха?
— Посконная.
— Посконная? Ну-ка, ну-ка, покажи, — тащит Люба с Насти сарафан. — Я никогда не видала посконных рубашек, какие они такие.
Она думала, что это ситец такой есть, посконь называется. А когда Настя сняла сарафан и осталась в длинной, как балахон, грубой, точно мешок крапивный, рубахе, серого, грязноватого цвета, жесткой на ощупь, Люба вскрикнула:
— Ой, как же ты ее носишь?! Она же точно железная!
— Зато прочная, не скоро изнашивается, — говорит Настя.
— И у вас все девочки в таких ходят?
— Нет, не все. Которые побогаче, те в ситцевых и в льняных, а в посконных только бедные.
— А из чего такие рубашки делаются?
— Из замашек. Прядут замашки и ткут из них холстину.
— А что это такое «замашки»? — допытывается Люба.
— Ну как тебе это пояснить… — замялась Настя. — Это вроде пеньки, они в конопле растут. Только их раньше конопли выбирают, стелют по лугу, а потом сушат и мнут. А коноплю в сажалках мочат, а потом сушат. Из конопли пенька потом получается. Но замашки то же, что и пенька. Пеньку тоже иной раз прядут, а потом холсты ткут. Но больше пенька на веревки идет. Коли замашек и льну мало, то и пеньку прясть станешь. Я с матерью три года пеньку пряла.
— Ты прясть умеешь?
— Да, а ты нешто не умеешь?
— Нет. Я не видела даже, как прядут.
— А что ж ты делала?
— Училась. А когда мама померла, хозяйствовать чуточку приходится. Я и сейчас учусь, в фэзэу.
— Где, где? — не поняла Настя.
— В фэ-зэ-у, — раздельно, по слогам, произнесла Люба. — Это наша школа, фабрично-заводского ученичества, так сокращенно называется. Я хочу быть мастером-шлифовальщиком.
— А-а, — протянула Настя, а сама так и не поняла, что такое мастер-шлифовальщик. Переспросить же Любу второй раз постеснялась.
— Ну, Настя, давай спать. Мы лучше в кровати будем разговаривать, — говорит Люба. — Только знаешь что… Сделаешь ты одну штуку, которую я скажу тебе?
— Какую?
— Нет, ты сначала скажи, сделаешь или нет?
— Ладно, сделаю, — робеет опять Настя.
— Сними свою рубашку и надень мою. Я тебе сейчас дам чистую.
— Нет, как же это? Я сроду чужую рубаху не носила.
— Нет, нет, нет! Сказала — сделаю, теперь, брат, назад нельзя, — хлопнула Люба крышкой корзины, где у нее белье лежало. — Вот, бери и надевай, без всяких разговоров. Надевай, надевай!
Настя видит, что упорствовать ей перед бойкой Любой невозможно, больно уж она командовать умеет, недаром ее отец даже слушает.
«Вот Любу бы к моей мачехе, ее бы она не посмела колотить и ругать. Люба не такая, как я, она в обиду себя не даст», — подумалось Насте.
Настя покорно сняла с себя свою рубаху посконную, а Любину, полотняную, надела. И точно гора у ней с плеч свалилась, а вместо горы пух по плечам полег, такой мягкой показалась ей Любина рубашка.
— Ну, как? — спрашивает Люба.
— Хорошо! — отвечает Настя.
— А-а, то-то же! А еще не хотела переодеваться! Ну, а теперь спать, в кровать. Раз, два, три! — прыгнула Люба по-кошачьи на кровать, — Ты к стенке ложись, к стенке!
Настя легла к стенке и потонула в пуховичке Любином.
— Ох, постель какая у тебя мягкая! — говорит Настя.
— Это мне от мамы осталось. Моя мама умерла, — сказала Люба.
— Моя тоже.
И девочкам стало грустно.
— Хочешь, будем дружно жить? — говорит Люба.
— Хочу, — говорит Настя.
— А то у меня есть одна подруга, Нинка, но она всегда задается, как чуть что — фырк! Мне даже надоело это. Ты подумай, мы с нею вместе в школу ходили, вместе в фэзэу подали заявление. А она все задается. И это потому все, что мне не с кем еще дружить. Я ей так и говорю: «Нинка, не задавайся, я найду другую подругу, получше тебя». А она: «Ну и ищи, ты мне не нужна, у меня Соня есть». А эта Сонька, ежели бы ты ее, Настя, видела!
Тихое, ровное дыхание услышала Люба в ответ.
— Настя!
Настя молчит. Она заснула как убитая: ведь она прошла сегодня больше двадцати верст пешком! Люба посмотрела на свою новую подругу, тихонько поцеловала ее и начала думать, чтобы поскорей заснуть…