Сбор стекол с ковра много времени не занял — была бы в каюте сама, не заморачивалась бы. А так и Рок тут бегает — пораниться может, и Дик с Нилом заглядывают: на кровати поваляться и в креслах посидеть, строя из себя великих капитанов — порезать босые ступни ничего не стоит. А разуваться я всех заставляю — ковер же. Жалко.
Утомленно выдохнув, покосилась на кровать с Роком — малыш спал, совершенно не замечая того, что происходило вокруг него. Вот стоило мне просыпаться? Извернувшись, скрипя зубами, скосила глаза на расплывающийся на спине синяк, виднеющийся во вспышках молний, и, вскинув брови, принялась наблюдать интересную картину: сине-черное пятно медленно истончалось, уступая место обычного цвета коже. А ведь помнится, что порезы и раны на мне тоже заживали, пусть не все и сразу. Хотя та же конечность выросла на удивление быстро, не дав мне даже осознать того факта, что мне отрубили кисть. Выходит, я регенератор? Тогда почему это не всегда происходит?
Нет, я, конечно, могу попытаться найти трезвое объяснение этой ситуации: я просто не даю телу разрешения помыслить о том, что рана может сама затянуться. И, в принципе, это действительно логично — я знаю, что рана сама по себе сразу не заживет, как и синяк не рассосется. Отсюда и строю предположения. А вот в боевых ситуациях, когда я наоборот хочу, чтобы все мешающие мне дефекты пропадали, все быстро залечивается. Хм, в принципе, я нашла ответ, который может уложиться в заданные рамки. Только вот, а те ли это рамки, если я до недавнего времени даже не предполагала того, что мои творения могут двигаться?
В углу опять что-то мелодично звякнуло, вырывая из сосредоточенных размышлений — сидеть по-турецки было оптимальным вариантом при такой погоде — я никуда не улетала. Однако любопытство было сильнее и, вновь приняв положение на четырех опорах, я шустро скользнула вперед, пользуясь тем, что корабль как раз, по ощущениям, заходил на новую волну. Вот новичкам на судне испытание-то устроено стихией: кто выживет после сегодняшнего шторма, тот действительно достоин быть членом моей команды.
Мда, у меня уже команда… Не десять-пятнадцать человек, которых я знаю по именам, а целый штат незнакомых гавриков. Ввязалась Сонечка в какое-то дерьмовое предприятие.
Звенел все тот же ящик. Потянув его на себя, легонько потрясла, сжимая за бока. Ответом был звон и щелчок, после которого дно и содержимое упали мне на ногу, заставив взвыть сквозь зубы — да сколько можно меня калечить?! И это просто коробок мне такое испытание принес — мне уже страшно узнавать, что мне там палец отбило!
Внутри было три длинных палки, вернее, это было не дерево, а что-то между костью и подобием железа — не знаю. Все в каких-то орнаментах, с вязью — красивой, даже очень. Видно, что не за один день такую красоту сделали, с изображением каких-то птиц с огромным оперением, переходящим во все тот же орнамент. Части были немного разные по объему, будто от расширения к сужению, но не сильно. У одной из них было навершие: что-то по типу змея, идущего полукругом — начало хвост, который кусала голова, с желтым камнем в глазу, и являющаяся завершением круга. По центру еще одна птица, раскрывшая крылья и делившая его на две части, на которых болтались кольца, все в виде тех же змей, кусающих себя за хвост, но уже с белыми глазами.
— Уроборос, вот же, — усмехнулась, перебирая их в пальцах и ощупывая узор.
Странно, ну да ладно, кто знает, какие тут культуры и верования? Я уже на своем пути навстречала штук десять… Если судить по такому навершию, передо мной — бо, оружие монахов моего мира. По всей видимости, тоже не точное, а лишь подобие — по толщине с мое запястье, тогда как шесты монахов тоньше будут, насколько я помнила.
Новая волна, проверяющая наш несчастный корабль на прочность, чуть не заставила отправить меня одну из частей в полет по направлению к спящему ребенку. Скрипнув зубами и удерживая беглянку кончиками пальцев, вернула ее себе на колени и, быстро прикинув то, какая часть какой подходит, совместила их. Никаких защелок или закруток — прилипло, будто на магните, больше не желая разбираться. Пожав плечами и поморщившись в ответ на зазвеневшие колечки, осторожно поднялась на ноги и совместила последние части. Итогом было неожиданное синее свечение — почти как недавно светились глаза Рока и перезвон колечек под легкую волну теплого воздуха. Свет, пробежав по всем узорам, ушел в птицу в кольце, а я, так и не выпустив из рук сие творение неизвестного мне мастера, вернула челюсть на место и на всякий случай аккуратно потрясла бо, считай посохом, но, не добившись никакой реакции, погрузилась в думы.